Летопись дел времён Иоанна Грозного
Шрифт:
– В Польшу я попал тайными тропами. Провел меня племянник жены, он давно обосновался в Полоцке, но по рождению наш углицкий. Он дал адрес в Косушке, тут живет тоже наш земляк.
– Как зовут его?
– Франтишек Короба. Поляки принимают его за своего, но он тоже углицкий – Фрол Коробка. А здесь стал на польский манер называться. В общем правдами-неправдами разыскал я Фрола, он помог купить дом и все прочее.
– Небось за большие деньги?
– Нет, – вырвалось у него.
Почувствовалось, что он тут же пожалел о сказанном, но слово не воробей.
– Если скажу тебе все как было, ты ахнешь. А я свою жизнь могу сильно укоротить.
– Ты, Звонарев, повторяешься. Я такому поверил однажды. Потом ты начнешь проситься на двор… Но второй раз твоя придумка не сработает.
Еремей открыл входную дверь и в избу ввалились Серж и Бруно.
– Стрельцы, свяжите его, потом завернем в попону и как-нибудь дотащим. Думаю, дня за четыре-пять доберемся. А сейчас надо поторапливаться, пока ночь на дворе. Да и еще, домашних его закройте в погребе. Где у тебя погреб?
Артисты естественно ничего не поняли из сказанного, они ждали условный знак. Звонарев упал на колени и взвыл.
– Не надо попоны, все скажу, как на духу! Фрол повез меня в Краков, там сдал пану Микульскому, тот сначала поселил в каком-то чулане. На вторую ночь свел в подземелье и стал допрашивать. Сначала про Ярожка, что, кто, когда, где? Потом за стройку. Его она не очень беспокоила, так для порядка. Главное его интересовали углицкие бояре, особенно те, кого я хорошо знал. Их состояние, жены, дети, родня. Интересовался крамолой на них, в том числе сплетнями.
– И ты все поведал?
– Я говорил, а его помощник записывал. Потом меня били какие-то бугаи, потом бросили на солому в темнице. Через день, а может через два, приехал Фрол и забрал меня. Знаешь, что он мне сказал? Дескать мне повезло, англицкий мужик в отъезде, так бы допросы продолжались еще и еще.
– Так и сказал «англицкий мужик»?
– Я его за язык не тянул. Вернулись в Косушку, а там и деньги вернули, и показали дом для покупки.
Звонарев обреченно махнул рукой, потом обмяк, проявляя покорность своей судьбе.
– Ты вроде хотел договориться? Все твое добро мне ни к чему. Сколько можешь заплатить деньгами?
– Говори сколько надобно, – в глазах Звонарева появилась надежда.
– Считай. Отряд пятнадцать стрельцов и мой интерес. Шестьдесят рублей серебром получается.
Звонарев согласно кивнул, отодвинул поставец, вынул половую доску и достал тряпицу. В ней было завернуто что-то тяжелое. На поверхность стола лег брусок, похожий на серебро.
– Тут десять фунтов. Один фунт стоит шесть рублей. Получается с лихвой то, о чем договорились.
Еремей завернул в тряпицу брусок и положил сверток в карман.
– Сиди так недвижимо целый час, на улице ожидает специальный человек, если двинешься, он подпалит запал и твой дом от заряда пороха разлетится вдребезги.
Вернулись в лагерь и порадовали Иржи добычей. Тот похвалил в первую очередь себя. Заявил, что за такие деньги нужно объехать всю Польшу вдоль и поперек. Подробности разговора со Звонаревым русский не стал сообщать, там интерес состоял только для него. Теперь он знал, что англичанин – это не выдумка, это реальный человек, и еще он понял как к нему подобраться. Еремей не сомневался, что ровно через час Звонарев побежит к Фролу, расскажет все до последнего слова. Тот поскачет в Краков, к Микульскому. Поляк организует поиск отряда стрельцов и прежде всего русского обидчика.
Когда все успокоились и разошлись по своим местам, Еремей вызвал Иржи на улицу и сообщил о своих предположениях. Хозяин оказался готов к такому раскладу. Он уже приготовил для Еремея женское одеяние. Пришлось быстро брить бороду, щипать брови и свеклой натирать щеки. Создание образа довершал рыжий парик. При всем новом убранстве Еремея выдавали руки. Ладони и пальцы такого размера не могли принадлежать женщине, даже очень физически развитой. Это было самое слабое звено во всем, придуманном хозяином.
Поутру, прежде чем разделить кусок отварной свинины на равные части и передать каждому по куску хлеба, Иржи попросил артистов внимательно его выслушать, внять словам без шуток и оговорок. Говорил он кратко и доходчиво. Начал с того, что если кто-то заметил отсутствие ночью Сержа, Бруно и Москвы должен немедленно и навсегда об этом забыть.
– Москвы или Еремея более не существует. С нами живет женщина по имени Мария. Она стирает, чинит одежду, кашеварит, роль медведя исполняла и исполняет Барбара. Уверен, она убедит в этом любого и еще после еды Курт должен сбегать на рынок и купить пряников. Деньги я выдам. Главное – собрать все слухи, которые по рынку гуляют. Я отправляюсь в приказную избу, согласно обещанию, отдам долю от нашего выступления. До моего возвращения никто никуда не выходит, непослушание неминуемо всех приведет на виселицу.
Минуты текли медленно и казались целой вечностью. Нетерпение чувствовалось в каждом. В полной тишине, занимали себя не поймешь, чем. Наконец, Курт принес пакет с пряниками. Но на вопросы отвечать не торопился, издевательски долго жевал кусок пряника и, наконец, сообщил главную новость. У пана Родецкого родился сын. Это четвертый ребенок, первые три дочери. По случаю такой великой радости пан дает в своей усадьбе бал. Еще Курт услышал, что у Калиновских сдохла корова и кто-то украл овцу из овчарни пана Грона.
Курт откусил еще один кусок от пряника и с важным видом подвел итог посещения рынка, дескать, все как всегда во всех маленьких городках. Снова воцарилась тишина и никто не мог предположить, что уже вечером их ждет выступление на балу у пана Родецкого.
Иржи принял решение выступать без медведя, поскольку об оплате договорился заранее. Перед началом он споет под аккомпанемент своей лиры «заздравную». Потом Серж изобразит змею, Бруно поиграет с огнем и выступление завершит Курт.
– Пан Родецкий обещал ужин с вином и разрешил ночлег в его усадьбе. Выделил спальные места в недостроенной веранде, – завершил Иржи свои новости.