Шрифт:
Глава 1 Новая история. Часть 1
Здесь всё связано в чёткий прямой алгоритм!
Тень сомнения – сбой – обнуление... загрузка.
Человек? Вроде – ты!? И дыханье и ритм
Сердца мышц... кнопка стопа и пуска.
Это правило, – нет отступленья.
В каждом отпрыске – чип: что он ел, что глядел,
Меж извилин ли не было тренья?
Мы «СВОБОДНЫЕ» люди! Меж нами стена,
Этот мир, принимая как данность
Мы забыли, как выглядят ржи семена,
В виртуальную веря реальность.
Но проникнув в сердца, в глянцевитость идей
Обернётся Земля страшной тенью:
Это – избранных мир, мир элитных людей
Пустоту будоражащих ленью.
Этот рай лишь для них, не для тех, в рудниках,
Добывающих суть молибдена...
Но ни тени сомненья в «железных» глазах:
Раб упал... каталажка... замена.
Лишь на севере где-то в последних лесах
Доживают те «странные» люди,
Что свободу целуют на древних крестах...
Жизнь как шанс, и другого не будет!
Алексей Салтыков. Техноад.
* * *
Летопись до нашей эры – Давно, слишком давно живет человечество. До того как память начали делать искусственной, такие времена называли «незапамятными». Тогда у человечества из серьезных проблем был голод, холод и враждебно настроенный сосед. Даже тогда люди воевали, боясь потерять земли, которые хорошо приносили плоды, по которым гуляли дикие звери, и можно было жить, не думая о холоде. Занимались себе размножением, пока кто-то другой не приходил в эти земли жить. Тогда было три пути: убить, уйти и жить вместе. Первым был путь сильных, вторым путь слабых, а третьим оказался путь будущего. Сильные люди приходили куда хотели и жили, как хотели; слабые жили, где осталось и как придется; а те, кто стал жить вместе, вскоре поняли, что и те и другие бегут от них, не в силах жить рядом.
Будущее наступало, но о государстве говорить было ещё рано, прежде чем это случилось, кто-то из людей открыл самую простую и одну из первых передовых технологий. Древние люди изобрели плуг. Сам по себе плуг ничего не давал, но был лучиком озарения, ключиком к дверям будущего мира. Они начали засеивать землю, за века появилось земледелие, а с ним и рука об руку скотоводство. Еды в скором времени стало столько, что вместе теперь уживались и сильные – для охраны, и слабые – для работы. Люди разбились на касты: люди войны и люди земли, но две касты не вечно были одни, начали появляться и другие. Гончары, кузнецы, ремесленники, они начали сбиваться в общины в определенных местах, из которых спустя годы возникали города. Так человечество начало развиваться, не имея при себе никаких технологий сложнее плуга. Из-за какой-то палки, из-за ключика в мир будущего появилось все то, что есть теперь вокруг, и всё то что было уничтожено...навсегда...на совсем.
И может после конца света первым, что стоит изобрести человечеству будет тот самый плуг, как это было в «незапамятные» времена? А не сеять семена новой жизни на руинах старого мира, рыхля землю почерневшей от сажи ядерной мотыгой технического апокалипсиса.
* * *
КОДС - Кодск, город, который называют своим домом многие и многие выжившие. Они оборудовали и обжили огромные заброшенные ещё до Конца Света территории с железобетонными постройками. Старшие поколения побрезговали их уничтожать, хотя и могли. Сохранили для чего-то. Для кого-то. А сейчас их уже и не уничтожишь, технологии не те. Несгибаемый под гнетом времени, но крошащийся изнутри железобетон как чешуя, как панцирь черепахи укрыл в себе людей. Оградил их от всего остального города, который теперь называли Чермак. В честь святого Архимандрита Чермака.
Кодск и Чермак когда-то были одним городом, но разделенными предзаводской зоной. Вычищенная земля, растрескавшиеся дороги, бетонные плиты и заборы с колючей электрической проволокой. От последней остались только выгоревшие бледно-желтые знаки с потрескавшимися надписями «Под напряжением».
КОДС во времена до падения мира была огромная промзона, сейчас о таком производстве страшно даже помыслить. Здесь живут без малого тридцать тысяч человек, это полноценный ни от кого не зависящий город, а ведь когда-то все эти громады работали как один сложный механизм. На преддверье этого механизма, в углу огромного железобетонного параллелепипеда, расположилось скромное заведение, в которое утром заходили, чтобы отдохнуть, днём, чтобы найти случайную работу, а вечером, чтобы выплеснуть пар.
В столь ранний час в баре «Серая Слизь» все было буднично и спокойно. Пузатенький бармен в годах с землистым цветом кожи по имени Бен неспешно решал свои дела у стойки и неизменно подливал выпивки забрёдшим странникам. Иногда ему приходилось отлучаться в каморку за бутылочкой другой горячительного напитка, а порой и за чем-нибудь менее легальным. Высокую стойку бармена подпирали три завсегдатаях расположившихся на таких же высоких стульях с вращающимся креслом. Вот один из таких перебрал с горячительным и, не удержав равновесие, шлёпнулся о пол, расплескав темно-бурую жидкость по стойке. В конце стойки, заканчивающейся «Г» образным углом, у розетки бренчал молодой парень на электроинструменте, название которого вряд ли кто-то знал в столь опустившемся заведении.