Льётся лунный свет
Шрифт:
– Толкает на балкон ребёнка под пули и всё!
Андрон взмыл с дивана как ужаленный:
– Спасибо за гостеприимство, тётя Зина.
– Нет, не уходи, Андрончик, я тебя так ждал, – взмолился Мамаев.
Но Алисов, не попрощавшись, уже выскочил за дверь. Потом, нарушив тишину в подъезде, вызвал лифт. Внизу облюбовал скамеечку и закурил. Время от времени поглядывал наверх, на балкончик Мамаевых. Надеялся, что Русланчик всё-таки подаст свой драгоценный голос. Не дождался…
5.
Вот и сбылась мечта пятнадцатилетней Шурки – увидеть море. Изумрудные волны с барашками катились к её стареньким, разбитым кроссовкам. Августовское крымское солнце слепило. Шурка сидела на рюкзачке и жмурилась как котёнок. Запах моря, трав и кипарисов дурманил. После долгой тряске в поезде впору растянуться бы на гальке и подремать. Только надо подниматься. Ведь должно же исполниться и другое её желание – увидеть родного отца. Первый раз в жизни.
А если повезет и пообщаться с ним. А вдруг он и адрес сменил, и семья у него появилась? Мать ведь толком ничего не рассказала, истерила как всегда.
Переулок Столярова нашла она без труда. Благо он был в центре города, у моря. И дом номер семнадцать, двухэтажный, на нескольких хозяев. Причем с переулка был вход сразу на второй этаж дома. Внизу темнел крохотный дворик с развешенным бельём. Шурка постучала в седьмую квартиру. Сердце её замерло от волнения. За резной полированной дверью зазвенела тишина. Зато из квартиры напротив, вышла рослая, румяная брюнетка в пестром халате.
– Ты к кому, деточка? – спросила она строго девушку.
– Здравствуйте. Я к Зурикову Павлу Алексеевичу.
– Есть такой, Айвазовский наш. Стучи сильнее. Спит, наверное, со смены он…
Шурка приложилась кулачком поосновательней. Наконец, дверь скрипнула и распахнулась. На пороге стоял заспанный мужчина в серых шортах и черной футболке.
– Доброе утро, – сказала дрожащим голосом девушка.
– Доброе.
– Я разбудила вас? Простите.
– Ничего. Бывает.
Мужчина с изумлением смотрел на гостью.
– Я Александра Ильина. Я из Саратова, я – ваша дочь.
– Дочь? Да, ну конечно. Проходите, проходи…
Шурка шагнула вперед и едва не споткнулась в коридоре о картины. Они были всюду – на полу, на стенах и стульях – пейзажи, наброски, портреты. В единственной комнате у окна стоял пустой мольберт.
– У меня ремонт и кавардак, не обращай внимания.
– Вы художник?
– Так, любитель из городского кружка «Палитра». Последние пять лет малюю, не могу остановиться. Будто крышу сорвало. Тебе нравится? Только честно скажи.
– Да, очень! Прямо выставка.
– А вот посмотри на это.
Павел достал из шкафа небольшое полотно. Шурка взяла картину в руки.
– Узнаешь работу? Называется «Девушка у моря».
– Еще бы, мама Юля.
– Ты с ней одно лицо, такая же красавица.
– Спасибо.
– Те же глазки, носик…Как добиралась? Устала поди, намаялась.
Зуриков метнулся на кухню.
– Саш, давай к столу, подтягивайся. Надо взбодриться. Ты любишь кофе?
– Да, без сахара и сливок.
– Как и я.
На маленькой кухне Шурке бросились в глаза немытая посуда и пустые бутылки из-под вина, обшарпанный мини-холодильник.
– У тебя была гулянка?
– Нет, просто за год столько накопилось, – смутившись, ответил художник. – Саш, у меня самый лучший в мире молотый кофе из Бразилии.
Дрожащими руками Павел достал из шкафчика турку.
– Сейчас соседи прибегут к нам на чашечку кофе.
– Можно, я пока умоюсь?
– Да, конечно, не стесняйся, хозяйничай. Это и твой дом.
В ванной комнате она обнаружила женскую косметику, набор шампуней и свалку полотенец. Ей нужен был контрастный душ. И она его получила, долго нежась под струйками воды. В теле появились легкость и нега. Тем временем жилище Зурикова наполнилось ароматами кофе.
– Саша, с легким паром!
К дымящемуся кофе на столе добавились сыр, ветчина, красное вино, мандарины.
– Можно еще сделать омлет, – предложил художник.
Шурка поморщилась:
– Ой, пап, я его не очень…а можно мне тоже вина?
– Рано тебе, Саш.
– Мне вчера исполнилось пятнадцать лет. Ты не забыл про это?
– Нет. Ты же львенок, родилась двадцатого августа. Доченька, с днем рождения! С меня подарок, проси чего хочешь.
– Новые кроссовки бы мне к осени не помешали.
– Всё, замётано, сегодня же пойдём на рыночек.
– Ого, французское вино. Пап, символически плесни, пожалуйста, пять капель.
Павел налил себе полный фужер красного вина и рюмку – для дочери.
– Твоя мать убила бы меня сейчас на месте.
– Как хорошо, что она за тысячу километров.
– Вы часто с ней ругаетесь?
– Да постоянно. Нотации читает, пилит. Привыкла на своей работе кодексом махать.
– Каким кодексом? Где она трудится?
– Всё там же, в мэрии, юристом.
– Умница! Не то, что я, охранник в Воронцовском парке. Лузер.
– Ты художник.
– Саш, давай выпьем с тобой за твой день рождения. Эх, где мои пятнадцать лет! У тебя же всё впереди: и любовь, и жизнь. Это здорово, что ты приехала. Это такой бальзам мне на душу, если бы ты знала.
Шурка выпила вино и отхлебнула кофе. Голова её приятно закружилась. Зуриков открыл окно и закурил.
– А мне сигаретку? – спросила девушка.
– Нет, солнышко.
– Да я уже пробовала, пап.