Летучие мыши
Шрифт:
Но разве таким должен быть его конец? Подобная смерть не несла в себе печати неизбежности. Он не может, не должен умереть именно сейчас. Но как быть с остальными? У Анастасии целая жизнь впереди: любовь, семья, дети… Да и старики, познавшие любовь на закате дней, не заслуживали жестокой смерти от рук подонков… Нет, никак нельзя допустить, чтобы эти сволочи отняли их жизни! И он принял решение:
Конечно, шанс на спасение был ничтожно мал, но Сербин не мог допустить победы бандитов…
Так бывало всегда: обдумав всё и приняв решение, он спокойно уснул...
Глава 5
Сербин по старой привычке проснулся в 6-00 и понял, что его организм начал восстанавливаться.
За окном весело перекликались птицы, и солнце, всходившее откуда-то сбоку, уже запустило в комнату несколько косых лучей, в которых искорками вспыхивали редкие пылинки.
Сербин шевельнулся, и Настя испуганно подняла голову.
– Что, Егор? - в её глазах плеснулся страх.
– Я попробую встать, Настя, - сказал Егор. – А ты иди, займись с Дарьей на кухне.
– Я помогу вам!
– Нет! – решительно сказал Сербин. Он не хотел, чтобы девушка видела его слабость.
– Вы же ещё…
– Идите, Настя! – перебил её Сербин. – Мне не нужна помощь!
Настя кивнула и вышла из комнаты. По её напрягшейся спине и опущенной голове Сербин понял, что ей страшно одной идти к этим нелюдям. Но он не допускал проявлений жалости к себе и не желал, чтобы Анастасия видела его муки. И жалела его…
Он поднялся и сел, опустив на пол левую ногу. В мозгу полыхнули зарницы, и комната закружилась в глазах, постепенно замедляя вращение. Боль навалилась неожиданно и начала зверски грызть и наматывать на свои кровожадные клыки и когти плоть и пучки нервов…. Кровь от боли сжалась комками и начала беспокойно молотить в висках. Нервные волокна, словно струны натянулись в страшном напряге и, казалось,
Сербин долго сидел, собираясь с силами. Наконец, встал на ногу, и его тело сразу же повело вправо, и он бы упал, если бы не схватился за высокую резную колонну, украшающую спинку кровати. Он постоял, привыкая к ощущениям, и с удивлением понял, что у него не сломана ни одна кость. И вспомнил, что выключил из борьбы Салеха, а Рустам был обут в лёгкие летние мокасины. Будь он в туфлях или ботинках…
Сербин допрыгал до двери в ванную комнату и, буквально ввалился в неё, совсем обессилев. Он крепко ухватился руками за раковину и взглянул на своё отражение в зеркале. Ему сразу вспомнилось, как в Чечне он расстрелял зеркало, увидев в нём отражение страшного мужика со зверским выражением лица. Сейчас ему тоже захотелось расстрелять зеркало, из глубины которого на него смотрел давно небритый незнакомец с распухшим от побоев лицом, разбитыми губами, заплывшим левым глазом и огромным фингалом на лбу, вздувшимся рогом...
Он открыл воду и засунул голову под ледяную струю, чувствуя, как в тело медленно, приливами возвращаются силы. Ледяная вода взбодрила его и заметно сняла отёк с лица. Сербин стащил с себя изорванную и окровавленную спортивную куртку, отбросив её в угол, и вымылся до пояса, сознавая, что под душем ему сейчас просто не устоять. Затем аккуратно побрился, стараясь не задевать бритвой ссадины, и снова сунул затылок под ледяную струю. Промокнув лицо полотенцем, он, собравшись с духом, брызнул на подбородок и щёки одеколоном, тут же зашипев от боли сквозь плотно стиснутые зубы.
Он вернулся на кровать и, переодевшись, с наслаждением закурил.
Когда за ним пришла Настя, Сербин уже полностью пришёл в себя. В чистой майке и спортивных штанах, выбритый и благоухающий хорошим одеколоном, он чувствовал, что к нему полностью вернулось самообладание.
– Вас уже ждут, Егор, - сказала Настя, глядя на него широко распахнутыми серыми с просинью глазами, словно впервые увидела. – Ловко вы управились с собой!