Летучий голландец, или Причуды водолаза Ураганова
Шрифт:
— Она из зоопарка убежала, — успокаивает его дылда-акселератка. — Правда, бабушка?
Бабка и им объяснила, что лошадь покрасила. А бутуз упорствует: ладно, а тогда почему она, Степанишна, летает? Он, мол, видел, как она над лесом кружилась!
Вот дети пошли — фантазеры!
— Почудилось тебе, — рассердилась акселератка. Но мальчонка на своем стоит: видел и видел!
— Не спорьте, — добродушно засмеялась Степанишна. — Ну летала. Я сына-лесника высматривала: идет он или нет с обхода.
«Ну и бабка-сказочница, — подумал
Акселератка даже примолкла. А мальчонка возликовал:
— Что я говорил!
А другие малыши удивились:
— Как так летаете, бабушка?
— Долго, учиться пришлось, возраст не тот, — призналась она. — Вы же во сне летаете?
— Летаем. Так то во сне!
— И у меня сначала так было. Летаю-летаю во сне, приоткрою глаза — нет, не летаю. Снова закрою — вновь летаю. Открою — опять нет. А однажды так быстро глаза открыла — парю на полметра прямо над кроватью!
Так, мол, постепенно и натренировалась Степанишна летать не только во сне, но и наяву. Главное, нужный момент поймать и не упустить!
Сказки, они ведь, по ее словам, рядом с человеком живут. Не спугнуть бы только. Вот хотя бы недавно ей домовой приснился, она так быстро глаза раскрыла, что он еще секунды две на печке сидел. Испугался и скрылся!
Заулыбались детишки. А глаза у них слипаются. Устали. Уложила она их отдохнуть на широченную кровать вместе с акселераткой. Та, как и я, старушке не поверила. Да ведь чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Сладко уснули дети…
И я снова уснул.
Проснулся опять от тихого разговора Степанишны с наконец явившимся сыном-лесником. Тот удивлялся: откуда в избе такой «лесоповал», словно в общежитии мелиораторов. Сообщила ему мать, что гости заблудились.
— Бывает, — проговорил лесник. — Утром отмою от краски лошадь, домой их отвезу. И этого, — про меня, — к шоссейке подброшу.
— Сама могу отвезти. Привыкла чуть свет вставать, а ты спи себе, намаялся.
— Нет, маманя. А не то вы детям своими байками голову забьете. И сам-то с вами чудаком прослыл… Однажды, не поверите, мне показалось, что вы летаете, — усмехнулся он. — Надо же!
На рассвете кто-то бесцеремонно меня растормошил. Стоит надо мной лесник в подштанниках.
— Скорей! Скорей! Я с ума сошел! — подтащил к раскрытому окну: — Глянь!
Скачет по лесной опушке «зебра». А над ней весело летят гуськом: впереди сова, за ней Степанишна и трое улыбающихся ребятишек. Вспомнил тут я оторопело старушкины слова: «Главное, момент не упустить!»
Весь сон сразу покинул, оглянулся: одна лишь акселератка в широкой кровати спит.
— Видишь? — чуть не плача трясет меня за плечо лесник.
— Ничего не вижу, — вздрогнул я. Пусть сами разбираются. Хорошо, что одетым вчера лег, схватил ружье и рюкзак. За порог — и деру!
Только на шоссейке опомнился.
Такая вот невероятная быль. А говорят: «Супертраулер, супертраулер!..»
ИСТИННОЕ ЛИЦО
Надеюсь, вы помните по истории «Крупные Мурашки» моего друга Вита, аспиранта Витаутаса, — с ним мы справляли мой злополучный день рождения на Красном море. Вернувшись из плавания, мы продолжали дружить и в Москве.
Конечно, на корабле мы виделись чаще, несмотря на то что там тоже своей работы хватало. Но, так сказать, и на берегу он от меня не откачнулся, хотя какие могут быть общие интересы с простым водолазом.
Как-то после спора со мной он раздосадованно сказал: «Жить бы тебе под водой, Ураганов!» Догадываюсь — не пенек с ушами, — он терпел меня, как Дон-Кихот верного Санчо Пансу. Поначалу я и был при Вите за оруженосца, телохранителя и посыльного. И ни капли не обижался. Ведь я обычный, рядовой человек, не аспирант, и даже без высшего образования.
Разумеется, Вит пытался подтянуть меня до своего уровня, давал разные книжки для развития. Однако я стойкий: каждый раз месяца этак через два возвращал ему очередной том, из вежливости прочитав только предисловие, пока он не махнул рукой на мое самообразование. Я прочел в жизни всего две книги: «Молодую гвардию» и «Человека-амфибию» — и расширять этот список не собирался. В школе на уроках литературы я отвечал лучше всех, потому что не обременял память ничем, кроме учебника. С Витом испытанный номер не проходил. В отличие от учительницы он требовал личного мнения о произведениях. А откуда его взять?
Я считаю, что все делятся, помимо других категорий, еще на две группы: рассуждающих книгочеев и людей ахти иного действия. Первые — им достаточно переживаний имеете с героями книг, а другие — те действуют сами. О них-то обычно и пишут. Если б не было таких, как и, о ком писать? О читателях?
Даже на ученых коллег Вита я производил впечатление своей неповторимостью. Помню их громкий смех, когда я сказал, что прыгал в океан с мачты корабля «по-солдатски». «Солдатиком?» — машинально переспросил кто-то. «А я что сказал?» — солидно кивнул я в ответ.
Нет, я, скорее, был у Вита как Пятница у Робинзона. Не подумайте, что скрываю свою начитанность. Спасибо кино и телевидению — лет через пять все знаменитые книжки поголовно экранизируют.
А Пятницу я упомянул потому, что он тоже был из не очень начитанных, зато Робинзон никогда с ним не расставался. Это я к тому: образованных много, а поговорить по душам Виту не с кем, кроме как со мной. Постепенно он стал доверять мне и самое сокровенное. Я личность непосредственная, на меня не давят литературные примеры, поэтому могу дать жизненный дельный совет. А то и помочь — особенно, если не просят. Когда очень уж просят, любой кинется на выручку. Не заслуга, верно?