«Летучий голландец» Третьего рейха. История рейдера «Атлантис». 1940-1941
Шрифт:
4 августа мы попрощались с «Тирраной». На ней в далекий путь отправились все дети и женщины, около пятидесяти мужчин-пленных, ее собственная команда и команда «Таллейранда», несколько индусов и пятнадцатилетний курсант.
Расставание не было грустным. Когда «Тиррана» тронулась в путь, все пассажиры «Кеммендайна» собрались на палубе. Они размахивали руками и пели. Все были в хорошем настроении, и британские пленные, пока остававшиеся на «Атлантисе», подхватили припев.
Тогда я не осознал, но та мелодия произвела на меня сильное впечатление, и с тех пор, услышав ее, я всегда мысленно возвращаюсь в те далекие
Глава 9
Девять смертельных встреч
Ремонтные работы были завершены. Мы шли по переливающимся самыми разными оттенками водам Индийского океана, и доминирующим фактором нашей жизни снова стало разрушение. Все остальное исчезло, растаяло, словно несбыточная мечта, скрылось с глаз, как плавающие в море обломки, которые на мгновение показались и пропали где-то за пределами тянущейся за кораблем пенной струи.
«Сайентист», «Тиррана», «Сити оф Багдад», «Таллейранд» и «Кеммендайн», мины в районе мыса Доброй Надежды остались в прошлом. Штормовой августовской ночью мы подходили к судну «Кинг Сити». Честно говоря, все они казались мне ближе, когда я садился писать эту главу, чем когда происходили события, связанные с ними. Важно всегда то, что будет, а не то, что было. Охотник и дичь в одном лице (к тому времени по «семи морям» рыскало около тридцати британских вспомогательных крейсеров), мы не имели возможности предаваться воспоминаниям о прошлом. Если постоянно оглядываться назад, удачи не будет.
«Кинг Сити» мы заметили 24 августа недалеко от Мадагаскара. Эта встреча принесла мучительную горечь нашим британским пленным, да и у нас не оставила приятных воспоминаний.
Мы обстреляли «Кинг Сити», хотя в этом не было никакой нужды. Мы обстреляли его, не зная, что перед нами безобидное торговое судно. И мы убили шестерых членов команды, среди которых было четыре совсем молодых паренька, едва вышедшие из подросткового возраста. Но такова война с неизбежно сопутствующей ей грязью. Я и сейчас не вижу, как, не будучи ясновидящим, можно избежать подобных осложнений. В общем, произошла трагедия, о которой впоследствии один из британских пленных написал: «Эта самая грустная история, которая только могла произойти на корабле».
Наши впередсмотрящие впервые заметили «Кинг Сити» ночью. Несчастья этого судна начались, когда мы обратили внимание, что в тех водах, где торговые суда обычно следуют крадучись, переменными курсами и стремятся побыстрее их миновать, оно стояло, застопорив машины. Это было подозрительно.
Я вышел на мостик и в первый момент ничего не увидел. После яркого света каюты темнота казалась особенно густой и непроглядной. Ночь была беззвездной, да к тому же шел мелкий дождь, больше похожий на туман, еще более снижавший видимость. Море было неспокойным.
— Почем нынче тропики, — пробормотал вахтенный офицер и поднял воротник куртки.
Я протиснулся за его спиной и покосился влево. Нет, глаза еще не привыкли к темноте. Черт, как холодно. Мерзкая ночь.
— Странно все это, — буркнул вахтенный. — Черт знает, что у него на уме.
Сквозь ночной бинокль я различил серую горбатую тень, выступившую из темноты.
— Мы повернем и ляжем на обратный курс, — сказал он. — Я собираюсь увеличить скорость до максимума и рассмотреть его вблизи.
Началось маневрирование. Кто-то сказал:
— Смотрите, вот оно!
Туманная мгла рассеялась, и незнакомое судно обрело более четкие очертания. Теперь он двигалось малым ходом. Мы несколько минут следили за его движением, потом судно неожиданно снова остановилось. Нас заметили? Вероятно, да. Мы были в этом уверены, совершенно уверены.
— Подумайте сами, — сказал офицер-сигнальщик. — Если ты обычный невинный торговец, то какого черта не делаешь то, что тебе предписывает твое драгоценное адмиралтейство и не уходишь?
— А значит, — сухо добавил кто-то из нас, — невинный торговец на самом деле хитроумное судно-ловушка для подлодок, только ищет не субмарины, а нас…
Ловушка? Очень может быть. Мы знали, что британские вспомогательные крейсера охотятся за нами. Быть может, они взяли пример с нас? Спрятали свои орудия? Зубастый волк натянул овечью шкуру?
Пока мы размышляли, что делать дальше, неизвестное судно снова запустило двигатели и начало неторопливое таинственное движение. Почти час мы шли следом параллельным курсом в полной боевой готовности, ожидая в любой момент увидеть яркие вспышки его орудий в темноте. Судно продолжало двигаться прежним курсом, не проявляя к нам никакого интереса.
— Хладнокровный мерзавец, — заметил офицер, высказавший предположение о судне-ловушке. — Хочет поиграть с нами в нашу же игру.
И даже неразговорчивый Каменц, нарушив традицию, высказался.
— Странно, — проговорил он. — Очень странно.
Каш стоял рядом с Рогге — две темные фигуры в тусклом свете нактоуза.
— Будем ждать рассвета, — решил Рогге, — если они нам позволят.
— А потом начнем. Сначала два выстрела — на случай, если мы ошиблись. Если же нет, они получат все сполна, — продолжил Каш.
«Скорее бы все решилось, — подумал я. — Нет сил ждать».
Я чертовски устал, а об удобствах на мостике говорить не приходилось. Больше всего на свете мне хотелось положить голову на подушку и закрыть глаза, ни о чем другом я думать уже не мог.
Голоса наших 5,9-миллиметровых орудий стали громогласным салютом рассвету. На мачте уже трепетал боевой флаг. Оба снаряда попали в цель. Точно в цель. Два прямых попадания. Над судном поднялся столб дыма. Последовала пауза, достаточно длительная, чтобы человек успел призвать на помощь Создателя, и над палубой заплясали языки пламени. Мостик охватило огнем.
Мы ждали ответного выстрела. И не дождались. Наши снаряды произвели эффект спички, брошенной в бочку с бензином, вызвав пожар необыкновенной силы. И на фоне этого рукотворного ада стало отчетливо видно вооружение нашего противника — слабенькое малокалиберное орудие. И все. У единственного орудия не было людей, да и дуло его было повернуто в сторону собственной кормы. Палубы, где, как мы считали, были замаскированы шестидюймовки, предстали взорам во всей своей невинности, пустые и изодранные, как вскрытая банка сардин.