Летучий голландец
Шрифт:
— Нормально, — сказал он. — Уже садимся.
Послышался толчок, самолет вздрогнул и покатил мимо чахлых пальм по серой бетонке полосы к аэровокзалу.
Уже виден был трап, возле него маячил молчаливый араб в хаки, с небольшим автоматом в руках.
— Все, — сказал Максим. — Сели! — И убрал руку.
Вера благодарно улыбнулась, пассажиры начали суетиться, стюардесса призывала всех оставаться на местах до полной остановки, но ее никто не слушал.
Наконец самолет остановился.
Максим поднялся,
— Дамы и господа, — проговорила стюардесса, — можете выходить!
Он ступил на трап и почувствовал влажный и беспредельно горячий воздух. Тело сразу покрылось липким потом. В легких образовался ком, Максим откашлялся. Внезапно пробка в ушах лопнула, и послышались звуки аэропорта — невнятный голос из громкоговорителя, вещающий что-то на английском, и шум взлетающего самолета.
Араб с автоматом презрительно смотрел, как они спускаются вниз, а может, не презрительно, а просто отстраненно, как разглядывают экзотических рыб, плавающих в аквариуме.
— Жарко, — сказала Вера.
— Здесь надо много пить, — ответил Максим. — Как можно больше жидкости!
Внезапно заболела голова: последствия похмелья и перелета.
Визы им принесли быстро, так же быстро они миновали паспортный контроль, аэропорт был полупустой, один из арабских пограничников совершал намаз прямо здесь, в специально отведенном, покрытом ковром квадрате, прибывшие спустились в багажный зал, и Максим услышал знакомый лай — клетка с Гансом уже стояла на ленте, оставалось лишь погрузить ее на тележку и направиться к выходу.
— Отлично, — сказал большой и грузный, с волосами, забранными в хвост. — Ты просто молодец!
Подскочил молчаливый то ли индиец, то ли пакистанец, прислуживающий большому, забрал тележку с клеткой и повез ее к стоявшему неподалеку черному джипу.
— Я тебя отвезу в гостиницу, — сказал грузный, — а обратно ты из Карфакана, завтра утром тебя заберет Али…
Максим посмотрел по сторонам и увидел, что Вера уже садится в микроавтобус. Она заметила его и помахала рукой. Он махнул ей в ответ, сел рядом с большим и грузным, закурил, расслабился, «шевроле» тронулся, и они поехали в Дубай.
— Все прошло хорошо, Банан? — спросил грузный.
— О'кей! — ответил Максим.
— Извини, — сказал грузный, — отель у тебя так себе, но перекантоваться одну ночь можно.
— Жарко, — произнес Максим. — Хорошо…
— Отдохнешь сегодня, искупаешься в заливе, а завтра — на океан.
— Угу! — буркнул Максим и закрыл глаза.
«Шевроле» уже выехал из Шарджи, слева была пустыня, справа — тоже, только справа был еще и залив, шестнадцать километров до Дубая, вот уже въезд в город, примерно через час начнутся сумерки.
Они въехали в тоннель, ведущий из центра Дубая к Джумейре, миновали
«The Pirates Bay Hotel» — гласила медная табличка.
Отель «Пиратская бухта».
Длиннолицый консьерж выплыл из дверей в наступающие сумерки, грузный что-то сказал ему по-арабски.
Консьерж взял сумку из машины, Максим направился вслед за ним.
— Эй, — окликнул его грузный, — ты забыл!
Максим ухмыльнулся, повернулся к грузному, взял конверт и сунул его в нагрудный карман рубашки.
— Удачи! — сказал грузный, сел в машину и уехал.
Максим поднялся за консьержем в номер, подождал, пока тот включит кондиционер, достал конверт, надорвал его и вытащил одно долларовую бумажку, лежавшую первой.
Грузный, как всегда, позаботился обо всем.
Консьерж улыбнулся и исчез. Максим закрыл дверь, разделся и отправился в душ. Долго стоял под струями, наконец ему это надоело, он намылился, еще раз окатил себя, выключил воду, вытерся и вышел из ванной. Жалюзи в комнате были подняты, за окном уже стояла ночь, хотя по местному времени не пробило и восьми вечера. Можно выпить кофе и перекусить. А потом — в залив!
Самое странное, что отель был пуст.
Абсолютно пуст.
Все четыре этажа — ни движения, ни голоса.
Лишь консьерж сидел за стойкой и что-то пил из высокого стакана; скорее всего, это что-то было просто водой со льдом.
Максим облокотился о перила и посмотрел вниз.
В центре холла — фонтан, слева — стойка регистрации. Справа — вход в бар, еще правее — дверь в ресторан.
И никого, кроме него и консьержа.
Настоящий отель-призрак, честное слово! Наваждение аравийской ночи, хотя грузный и предупреждал, что это местечко — так себе. Захотелось побыстрее сбросить с себя липкое ощущение чего-то чуждого и неприятного, странного, как весь сегодняшний день.
Первый день тридцать первого года жизни.
Максим быстро спустился вниз и обратился к консьержу.
— The beach, — спросил он. — Where is the beach?
Консьерж заулыбался, молча выбрался из-за стойки и пошел впереди Максима, странный ночной поводырь под стать странному отелю, и уши у него большие, как у летучей мыши, летучая мышь плавно показывала Максиму дорогу, запахло водой, пляж, как выяснилось, совсем рядом, в десяти метрах, только выходить нужно через заднюю дверь — отель стоял к пляжу задницей.