Летучий голландец
Шрифт:
Вечер, дорога забита транспортом, всюду опять пробки.
Придется отключать кондишн и открывать окна — кондишн жрет много бензина, а бензин — это деньги.
Она только и делает что зарабатывает деньги, но их все равно не хватает. Конечно, если каждый раз не откладывать на счет, станет легче, но тогда Франция сделает ей ручкой.
Ей делает ручкой какой-то подозрительный тип из «фиата-пунто», там окна тоже открыты, значит — экономят бензин.
Тип в темных очках, очень коротко стриженный.
И лицо загорелое, хотя тут
Он закуривает и выпускает в ее сторону колечко дыма.
Марго улыбается, машет ему рукой и трогается с места: пробка рассосалась, путь свободен.
— В это время всегда так! — сообщает Лева Максиму. — Из одной пробки в другую.
Они в дороге минут сорок, а продвинулись совсем чуть-чуть.
— Дальше будет проще, — обнадеживает Лева. — Проедем Натанью, а там уже рядом.
Банан смотрит по сторонам.
Типичные южные дома, типичные южные обочины.
Хотя он не ожидал, что здесь так много зелени.
А еще — что здесь так душно и влажно, он постоянно пьет, да еще Лева подначивает: мол, пей больше, тут требуется минимум два литра в день…
Внезапно Максим видит море, оно слева, четвертое море за это лето.
Или третье?
Смотря как считать.
Персидский залив, Аравийское море, Эгейское…
Это — Средиземное.
Значит, четвертое.
Они проезжают Натанью, впереди все еще маячит «мазда» с кудрявой блондинкой за рулем.
Крашеной кудрявой блондинкой.
— Вот тут мне как-то повезло, — хвастается Лева и тычет пальцем в автобусную остановку.
Банан вопросительно смотрит на приятеля.
Лева с готовностью рассказывает, как ему надо было добраться из Натаньи в Тель-Авив, был он без машины и спешил на эту остановку автобуса.
И опоздал на три минуты.
Всего на три.
А в автобус сел шахид, и автобус взорвался.
Лева помогал выносить раненых.
И трупы.
По берегу моря растут пальмы, по другую сторону дороги — кипарисы и еще какие-то деревья с крупными листьями. Да, зелени много.
— Это здесь ее много, — говорит Лева, — а там, куда ты собрался, сплошная пустыня.
— Я люблю пустыню! — отвечает Банан.
Они подъезжают к заправке, у которой стоит все та же «мазда».
— Здесь есть туалет, — информирует Лева. — Бесплатный.
— А в принципе какая такса за пользование? — спрашивает Максим.
— Шекель, — отвечает Лева. — Пописать — шекель.
— Это сколько?
— В долларе почти пять шекелей! — просвещает его Лева.
Банан выходит из машины размять затекшие ноги. Местные жители предпочитают небольшие машины, хотя почему — предпочитают? Просто держать большие — дорого. И все ездят пристегнутые. Сидит за рулем полуголая девка, и — пристегнута. И мужик рядом — тоже пристегнут. И на заднем сиденье пассажиры непременно пристегнуты.
Максим выходит из туалета и сталкивается с той самой крашеной блондинкой. Она опять улыбается ему. У нее пухлый рот, только
Максим ответно улыбается девице.
Лева уже за рулем, пора ехать дальше.
Через Хадеру на север, к Хайфе, на горизонте совсем скоро покажется гора Кармель.
Минуя малюсенькие городки с непривычными названиями Гиват Ольга, Сдот-Ям, Атлит.
А еще — Цезарию, хотя с этим названием проще, оно явно дано в честь Цезаря.
Только вот — которого?
Слева — сплошь песчаные дюны, за ними плещется море.
Отливает синим бархатом.
Топорщится невысокими волнами.
Самый восточный берег Средиземного моря.
Сюда стремились крестоносцы.
Отсюда отправлялись в плавание финикийцы.
Между прочим, на карте Хайфа располагается прямо напротив Крита. Ну, почти напротив.
Справа — тоже песок, поросший низкорослыми сосенками.
— Их специально сажают, — комментирует Лева, — и поливают из шлангов, арабы сажают, русские, марокканцы, украинцы… Тяжелая работа!
И тут справа резко вздымаются зеленые холмы, один выше другого.
Уже видна гора.
— Сады Ротшильда! — объявляет Лева.
У очередного светофора они догоняют «мазду» с крашеной блондинкой, та игриво мигает им подфарниками.
— Скоро будем дома. — Лева жмет на газ.
Банан опять тянется за водой.
— Кузина привет передавала! — говорит Лева.
— На обратном пути, — отмахивается Максим, — когда вернусь из Эйлата… Тогда и увидимся…
Лева кивает.
Справа громоздится гора Кармель.
Поросшая лесом, темно-зеленая, уже окутанная сумерками.
— У нас тут очень красиво, — говорит Лева.
— У вас тут на днях взорвали автобус, — замечает Максим.
— Что делать! — пожимает плечами Лева и въезжает в город.
Город поднимается по склонам горы, слева виден порт, справа горит золотом купол Бахайского храма.
«Мазды» больше не видно, она ушла вбок, дальше по скоростному шоссе, в сторону Акко.
Лева крутит руль, машина лавирует по улочкам, забираясь все выше и выше.
Отель почти на вершине, в самой высокой точке Хайфы.
— Завтра тебя забирать когда? — спрашивает Лева.
— А сейчас поужинаем? — вопросом на вопрос отвечает Максим.
— Хорошо, — соглашается Лева. — Поужинаем и договоримся…
Он и поужинали, а на следующее утро Лева заехал за Бананом в половине седьмого и доставил его в Акко, ненадолго притормозив возле эвкалиптовой рощи, что почти у въезда в город, который был основан чуть не четыре тысячи лет назад и именовался вначале Аккрой, потом какое-то время — Птоломеей, сперва оплот римских легионов, затем — вотчина крестоносцев, коих, в свою очередь, сменили мамелюки, а в 1775 году султан Ахмед эль-Джазар построил здесь фантастической красоты мечеть с мраморными колоннами.