Летучий голландец
Шрифт:
Он забирается под дерево и смотрит, как стена воды омывает бога.
Как раз в этот момент «DC-940» вошел в полосу грозового фронта.
Самолет начало мотать из стороны в сторону. Надя испуганно прижалась к Банану.
Вилли очнулся от недолгого сна, самолет резко пошел вниз, потом опять начал карабкаться вверх, но вновь сорвался, и его опять замотало из стороны в сторону.
Появившаяся стюардесса попросила всех пристегнуть ремни.
И ушла в кабину.
Было видно, как за окнами
В динамиках забулькало, потом захрипело, и прорезался мужской голос.
Банан ничего не понимал, но Надя побледнела.
— Что случилось? — спросил Максим.
— Они говорят, что надо надеть жилеты, на всякий случай! — тихо проговорила Надежда.
Краснолицый пассажир с большим носом стал кирпичного цвета, затем кирпич обесцветился.
Опять появилась стюардесса и стала показывать, как надевать жилет.
Банан достал из-под сидения жилет и протянул его Наде.
Та покачала головой и привстала, отстегнув ремень.
Банан достал из-под ее сидения еще один жилет, в висках у него запульсировало, внезапно ему стало весело.
Жилеты были ярко-красными, особенно Банана позабавили фонарик и свисток.
— Только не трогай вот это! — сказала Надя, показав на темную веревочку, — тогда он сразу надуется!
— А когда надо? — спросил Банан.
— Когда упадем! — сказала Надя.
— Мы не упадем! — убежденно проговорил Банан.
Самолет еще раз попытался удержаться на нужной высоте, но странно зачихал, взвыл и резко пошел на снижение.
Вилли поймал за руку напуганную стюардессу и попросил принести виски без льда — надо бы взбодриться.
Он успел сделать пару глотков, и только потом понял, что вокруг творится явно не то.
Все сидели в жилетах, все низко пригнулись в своих креслах.
Он отбросил стакан в проход, подумав, что виски был не так уж и плох, а потом полез за жилетом.
И даже успел натянуть его до того, как самолет с натужным ревом врезался в горбатую поверхность воды и раскололся пополам.
Небо внезапно успокоилось, дождь прекратился, молнии исчезли — грозовой фронт пошел дальше, в сторону Андаманских островов и Шри-Ланки, оставляя за собой неспокойное, возбужденное, прерывисто дышащее море.
Твой блюз
В голове у Вилли мельтешили пятна.
Затылок разламывался от боли, будто по нему со всей силы врезали бейсбольной битой.
Только вот в последний момент рука подающего сорвалась, и вместо морга Вилли оказался в реанимации.
— Гематома! — весело сказал врач после томографии.
— Что с тобой сделали, красавчик! — печально произнесла стоящая у кровати в белом халате мом.
— Будем лечить! — тем же тоном добавил врач и достал из нагрудного кармана халата здоровущий
— Будешь брыкаться, надену мешок! — грозно сказал врач и погрозил шприцем.
— Не противься, красавчик, — нежно сказала мом, — укольчик поставят, и ты уснешь!
— Уснешь, — так же нежно произнес врач, — и будут тебе сниться сны…
Вилли снилось, что он летел в самолете.
Сидел в переднем кресле второго салона, пил шампанское и слушал в наушниках музыку.
Какой-то блюз, который включила стюардесса.
Шампанское было не в кайф, но на халяву Вилли не стал отказываться.
Зато блюз покатил крутой, его даже можно переделать и толкать самому, если он опять займется этими делами.
— У него в голове шумит! — встревоженно сказал врач.
— Это с детства, — пригнулась к его уху мом, — у него с детства в голове все время шумит, поэтому он такой странный…
— Ну да, — согласился врач, — постоянно подставляет голову под удары!
— Рисковый, — улыбнулась мом, — за справедливость, если видит, что кого-то обижают, то обязательно вступится…
— Вот и вступился! — сказал врач и приставил шприц к голове Вилли.
— Это зачем? — испугалась мом.
— Надо откачать шум, мешает! — возвестил врач и вонзил шприц в лоб.
Вилли даже не почувствовал укола. Он спал после шампанского, в голове шумело — играла музыка.
Высокий голос пел мрачный блюз.
Yes I'm lonely wanna die, Yes I'm lonely wanna die, If I ain't dead already, ooh, Girl, you know the reason why…Вилли сквозь сон покачивал головой в такт.
— Эй, — недовольно сказал врач, — осторожней, я еще не закончил.
Он пытался выкачать шум, как насосом откачивают воздух. Да, мне одиноко, я хочу умереть, Да, мне одиноко, я хочу умереть, Если я до сих пор не умер, о, Крошка, ты знаешь, почему…
Первые слова застучали о стеклянные стенки шприца.
— Это что? — еще более встревоженно спросила мом.
— Последствия гематомы, — серьезным тоном сказал доктор, — сгустки крови, превратившиеся в слова. Они стучат у него в голове и создают шум, шум заставляет голову болеть — будто там внутри птицы машут крыльями и колотят ими о черепную коробку. А еще — клюют мозг. Вам клевали мозг?
Мом никогда не клевали мозг, и она честно сказала об этом врачу.
— Мало, — сказал доктор, смотря на слова и сгустки в шприце, — надо повторить…