Летучий Голландец

Кнаак Ричард Аллен

— Я спрятал ее, чтобы заставить капитана на нас работать.

— Ну конечно, для этого. Так же, как для моего же собственного блага ты пытаешься настроить против меня одного из моих верных Рошалей.

Майя шевельнулась на руках у Рошаля. Гилбрин хотел к ней подойти и видел, что Голландцу тоже этого хочется, однако монстры внимательно следили за ними обоими.

У Августа де Фортунато уже явно не осталось удовлетворительных объяснений. Он переводил взгляд с одного пленника на другого, а затем опять на хозяина теней.

— Я просто

хотел убедиться, что эта штука будет наконец подчиняться моим приказам. Ваши инертные чернильницы никогда не выполняют распоряжения до конца. Вот почему так долго пришлось ловить остальных.

Сын Мрака подплыл поближе к своим пленникам, но тени его все еще были направлены на ренегата.

— Тебе следует кое-что узнать о моих Рошалях, друг Август. Я очень удивлен, что ты сам не догадался. — Он посмотрел вокруг.

Остальные, включая Гилбрина, следили за его сканирующим взглядом. Ужас охватил душу Бродяги: оказалось, они окружены целым легионом Рошалей, чудовищ было больше, чем когда-либо видел любой из Странников. Всех форм и размеров и, на его взгляд, один отвратительнее другого.

— Скажите ему, дети мои. Скажите ему, почему вы всегда будете мне верны.

Рошали заговорили все разом. Но на этот раз вместо знакомых шипящих голосов раздался один, не менее знакомый, но по-своему еще более страшный голос, ибо это был голос их хозяина, самого Сына Мрака:

— Мы — лишь продолжение хозяина. Мы — это Сын Мрака. Мы — это Властелин Теней. Мы всегда будем себе верны, друг Август, На лице де Фортунато не отразилось ни удивления, ни страха, как ожидал Гилбрин. Вместо этого отец Майи впал в бешенство.

— Значит, все это время ты меня дурачил этими штуками! А если они — это ты, то почему же они не могут следовать простейшим указаниям?

— Когда я их нашел, они были обычными созданиями, разрушительными, но простыми. Они жили вне того, что мы шутя называем реальностью. Подобрать и взрастить их в мои тени оказалось несложным делом. Им досталась часть моего могучего интеллекта, та часть, что они в состоянии были освоить. Они весьма ограниченны, но знают, чего я желаю, и точно все исполняют, иначе я навсегда заключу их внутрь теней. — Теперь бледный глаз больше не выглядел мертвым.

Скорее он казался инструментом смерти для тех, на ком он останавливался. В данном случае — на Августе де Фортунато. — То же самое относится и к тебе, друг Август.

Тени языками метнулись вперед, охватывая ренегата. Де Фортунато сыпал проклятиями и пытался отбиться, но тщетно. Гилбрин кое-что понял относительно этих теней. Они не просто пытались загнать отца Майи, как зверя, они, как пиявки, высасывали из него силы.

— Отпусти меня, проклятый урод. Отпусти!

Майя уже очнулась, но поймавший ее Рошаль продолжал ее крепко держать. Казалось, что все Рошали получают от происходящего удовольствие, но лицо Майи оставалось непроницаемым. Гилбрин испытывал к ней сочувствие.

«О чем ты думаешь сейчас, дорогая? О чем

ты сейчас думаешь, в момент, когда твой отец может наконец получить по справедливости все, что заслужил? Не очень-то все это похоже на счастье».

— Я был к тебе очень благосклонен, друг Август, давая столь много и столь мало ожидая в ответ. Тем не менее ты никогда должным образом не ценил мои жесты доброй воли. — Тени высоко подняли предателя, а затем бросили вниз. Де Фортунато сильно стукнулся об пол. Пока отец Майи медленно поднимался, Сын Мрака глубокомысленно кивал головой.

— А теперь ты лишен моей доброй воли и многого другого тоже.

— Что, ты, со мной, сделал? — Август де Фортунато смог встать, но на ногах едва держался. Он раскачивался вперед-назад, напоминая Гилбрину маятник часов.

— Наказал тебя, как наказал бы любого упрямого слугу, друг Август, и радуйся, что я этим ограничился.

Теперь ренегат не только лишился той силы, которой в разной степени обладали все Странники, но он стал и выглядеть старше. Волосы его поседели, а все тело, хотя и по-прежнему сильное, выглядело более старым. Когда он поднял глаза, Майя вскрикнула. Это был тот же Август де Фортунато, которого и она и Бродяга знали в своей первой жизни.

— Ты не можешь этого сделать со мной! — Он бросился бы на Властелина Теней, если бы один из Рошалей его не схватил. Де Фортунато оглянулся на нечеловеческий лик этой твари, которая усмехнулась в ответ голодной улыбкой.

— Тебе следует хорошо все это запомнить, мой пернатый друг. Я был более чем снисходителен к своему другу Августу.

Я не буду так добр к тебе и к твоим близким, если ты попробуешь сделать что-либо помимо вызова корабля.

— Я его вызову, господин. Я знаю, что значит твое слово.

Сын Мрака одобрительно кивнул, очевидно, пропуская мимо ушей тот намек на сарказм в словах Фило, который, по мнению Гилбрина, там ощущался.

— Тогда я предлагаю тебе начать снова, тем более что больше таких задержек не будет.

— Небо все еще скрыто, господин.

— О да. Прости меня, прости. — Пока Сын Мрака извинялся, с одной стороны зала появился разрыв: там, где прежде сиял слепящий свет, возникла темная лакуна. Она разрасталась, в секунду обозначив широкое тонированное окно и часть офиса. Окно занимало почти всю высоту стены, от пола до потолка, а за ним, снаружи, уже заканчивалась ночь.

Гилбрин внимательно осмотрел все, что смог, из остатков прежнего интерьера. Не выглядит ли окно слегка перекошенным, а стены неровными? Конечно, все это может оказаться лишь игрой его воображения, но странные изменения конструкции не исчезли и после того, как он поморгал глазами и помотал головой. Они напомнили ему дом Таррики после разрушения. Там были последствия первой краткой волны нестабильности, которая тем не менее является предвестником нависшего над этим миром Конца света.

По некоторым причинам он не мог игнорировать сходство.