Летучий самозванец

Донцова Дарья

— Оковка рома два тифоз.

— Что он имеет в виду? — подпрыгнула Рая.

— Оковка рома два тифоз, — сморщился мальчик.

— Вероятно, следует подковать мужчину по имени Рома, — предположила я.

— Думай, что болтаешь, — поджала губы Раиса. — Как ковать? Кого?

— Рому, — ответила я и быстро отошла подальше.

Если Раиса разозлится, она может с легкостью надавать оплеух, а рука у нее тяжелая, на моих щеках после затрещин всегда оставались внушительные синяки.

— Оковка рома два тифоз, — заревел, кажется, Саша.

— Вонючий

сурок, — вступил со своей партией Паша.

Раиса вскочила с табуретки:

— Мне на работу пора.

И я осталась с голосящими пацанами.

Через три дня я отлично управлялась с братьями. Пашу с Сашей больше не путала: чтобы точно знать, кто есть кто, я нарисовала Саше на щеке чернилами крестик и не забывала каждое утро освежать метку. Наладилась и еда. Как только Паша заводил про вонючего сурка, я грозно говорила:

— Вот вернется мама и накормит тебя бурундуками, кротами и котлетами из ежа. А у меня вкусная каша, суп и пюре.

Паша замолкал и ел предложенные блюда. О вонючем сурке он вспоминал еще раз перед тем, как лечь спать. Малыш нежно целовал меня, потом садился в кроватке и с тоской говорил:

— Вонючий сурок!

— Он тебе непременно приснится, — обещала я и гасила свет.

С Сашей оказалось еще проще загадочную фразу «Оковка рома два тифоз» мальчик говорил лишь перед завтраком, обедом и ужином.

Я перестала искать в этой фразе скрытый смысл и весело повторяла за близнецом: «Оковка рома два тифоз». Далее трапеза шла без сучка и задоринки.

Нюша отсутствовала почти месяц, я привязалась к Саше и Паше, научилась понимать их язык. «Авав» — это собака, «айайай» — ругательство, «няка» — печенье, «гули» — прогулка, а «кой ночь» — пожелание спокойной ночи. Но «вонючий сурок» и таинственная фраза про «оковку ромы» попрежнему оставались загадками.

Когда Нюша, выбив для родителей новую квартиру, вернулась, Саша и Паша не узнали мать. Они теперь искренне считали своей родительницей меня и устроили жуткий крик, когда Нюша уносила их домой. Через час соседка вернулась и спросила:

— Требуют кику! Это что?

Я засмеялась:

— Это они так меня зовут, Кика. А вонючего сурка Паша не просил?

— Он их обожает, — кивнула Нюша. — Покупаю, когда вижу, сразу десяток. Жаль, долго не лежат и по цене кусаются.

Я опешила, но решила прояснить ситуацию:

— А где ты берешь вонючих сурков?

— В молочной, где же еще? — заморгала Нюша.

Действительно! Ясное дело, вонючие сурки лежат горой среди пакетов с кефиром и ряженкой!

— Как их готовят? — не вытерпела я.

— Ну дела, — покачала головой соседка. — Вилка, за фигом ванильный сырок готовить! Развернул бумажку и ешь!

Я чуть не свалилась со стула. Ванильный сырок! Паша вовсе не хотел увидеть на своей тарелке вонючего сурка! Бедный крошка жалобно просил самый обычный творожный сырок, а я ни разу не купила ребенку вкуснятину, иезуитски обещая:

— Он привидится тебе во сне.

Ну

и кто я после этого? Наверное, Паша считает меня очень жадной и вредной.

— Может, ты в курсе, что такое «оковка рома два тифоз»? — задала вопрос Раиса.

Нюша заулыбалась:

— Саша умный, память у него отличная. Я их обедом по расписанию кормлю, устраиваю в стульчиках, беру тарелки с супом, и тут радио на кухне говорит: «Московское время два часа». Сашенька теперь эту фразу постоянно перед едой произносит.

— Ешкин кот! — восхитилась Раиса. — Оковка рома два тифоз — московское время два часа! Даже после бутылки водки не допереть!..

Визгливый голос Игоря прервал мои воспоминания:

— Болт его звали!

— Будь потвоему, — согласилась я, решив, что змея на ногах, плавающая вокруг теплохода, не является сейчас главной темой для обсуждения. — Насколько я помню, ты помогал пассажирам найти свои каюты, нес багаж?

— Ага, — кивнул Игорь. — Ваш мужик мне чаевые дал, хороший человек! Другие даже копеечки не отслюнили. Не упускайте такого, главное, что парень не жмот, остальное приложится.

— Спасибо за совет, — воскликнула я. — Непременно им воспользуюсь. Скажи, ты помнишь тех, кто садился на борт?

— Может быть, — осторожно ответил Игорь.

— Назовешь их?

— Зачем?

— За хорошее вознаграждение.

Игорь принялся загибать пальцы.

— Тот, который всех в гости созвал, был с женой. Тетка с дурковатой дочкой, она мне предложила с ней в мячик поиграть. Еще баба, которая всем аппетит портит, тощая такая, увидела, что я лапшу из стакана ем, и разоралась: «Выплюнь это немедленно, в упаковку сплошь канцелярия напихана! Ешь белое куриное мясо, овощи, фрукты». Хороший совет. Могла заодно подсказать, где бабло на жратву брать.

Сообразив, что Игорь перепутал слова «канцероген» и «канцелярия», я не стала указывать парню на его ошибку, предпочла слушать дальше.

— Еще два мужика и бабы, — монотонно перечислял матрос. — Одна молодая, красивая, вторая курица. Вас двое, и конец.

— Однако ты невнимательный, — укорила я его. — Еще была худощавая дама средних лет, блондинка с хорошей фигурой.

Игорь сделал быстрое движение руками.

— Прическа во такая, завитушки? Она с Леонидом пришла. Я их отлично запомнил. Симпатичная телка! Сейчас девчонки только в кошелек глядят. Если чикса красивая, она к папику пристраивается. Мне без шансов такую оторвать!

— Какие твои годы, еще успеешь стать олигархом, — утешила я парня. — Но память тебя определенно подводит. Я говорю о другой даме, ей чуть больше сорока.

— Старух я всех назвал, — отрезал Игорь, — других не было.

— Вероятно, ты отлучился в тот момент, когда она поднималась по трапу, — предположила я.

— Моя обязанность экскурсантов встретить, — нахмурился Игорь. — Если кому не помогу, он Ивану Васильевичу нажалуется, капитан выгнать может. Я всех видел, каждому сумку допер.