Летун. Трилогия
Шрифт:
– И не стригся только потому, что хотел придать себе хотя бы какую-то индивидуальность, - вставила в рассказ Уокера Стелла.
– Именно. Так он всегда и говорил. Как бы это прискорбно не звучало, но родители дали Альфреду такое воспитание, которое сам парень никогда не именовал другими словами, кроме как "идиотское и бесполезное". Фредди был тихим, замкнутым в себе парнем. Ранние годы своей жизни - первые шесть лет - он провел, практически не выходя из стен родного дома. Когда началась школа, Альфред попросту испугался всей этой толпы
Альфред ощущал себя комфортно только в те минуты, когда оставался один. Часто, выйдя из школы, он направлялся не домой, а пересекал близлежащий пролесок и выбирался на край огромного оврага. Оттуда открывался чудеснейший вид на прекрасную долину, богатую лугами, озерами и пасущимися на водопое животными. Одиночество отходило на второй план, красоты природы наделяли жизнь каким-никаким, а смыслом. Фредди мог проводить там от пары минут до нескольких часов. Иногда ему казалось, что стоит лишь спуститься с оврага - и все. Со старой жизнью покончено, он будет принадлежать лишь себе и...
– Простите, - Стелла не могла даже спокойно усидеть на месте. Больше всего ее раздражали пространные рассуждения Кипа, пока что не несущие за собой никакой конкретики, - пожалуйста, давайте же, наконец, перейдем непосредственно к ключевым моментам?
Уокер кивнул.
– Хорошо, - согласился он, - я, и правда, временами пускаюсь в чересчур длинные монологи. Перейдем к ключевым моментам, - почти слово в слово повторил он просьбу девушки.
– Как ни странно, но подсознательно Альфред всегда чувствовал себя особенным. Но даже не представлял, насколько он близок к истине.
***
Каждое новое утро настолько походило на предыдущее, будто являлось ему братом-близнецом. Даже то обстоятельство, что сегодня ему исполнялось пятнадцать лет, никоим образом не могло повлиять на настроение Фредди.
Он проснулся в своей узкой деревянной кровати, которую уже успел возненавидеть всей душой за долгое время, проведенное в этой комнате. Сел, оперся на холодную каменную стену и потер глаза.
– Одно и то же...
– грустно пробормотал Фредди себе под нос.
– Сколько можно?
Он презирал свою пустую фермерскую жизнь. Пятнадцать лет он был пастухом, свинопасом, изгоем и местным школьным гением. Каждое из этих качеств являлось поводом для издевательств и рукоприкладства со стороны одноклассников. Альфред даже не знал, что было хуже - тянуть эту лямку, или же не иметь надежды на то, что когда-нибудь все изменится.
Парень встал с кровати и подошел к окну. Он жил на подъеме и мог рассмотреть вдалеке, за густым лесом, расположившийся расплывчатым пятном город. Первый шаг на пути к цивилизации, постоянно тянущий Фредди к себе невидимым и неслышным зовом.
– Когда-нибудь...
– прошептал Альфред себе под нос, - когда-нибудь.
Отвращение к самому себе мигом нахлынуло ледяной волной. Ведь он не сможет сдвинуться с места. Скорее всего, угробит свою никчемную жизнь на ферме, так и не осмелившись ничего поменять. Духа не хватит. Фредди мог рассчитывать только на то, что в один прекрасный день, а такой день точно будет прекрасным, кто-то придет за ним, протянет руку, а затем уведет в новую жизнь, где даже время течет иначе.
За такие мысли Альфред мгновенно вспыхнул на самого себя.
– Хватит!
– довольно громко и отчетливо сказал он сам себе и отошел от окна.
– Чертов слизняк!
"В твоей жизни не изменится ничего!" - в тысячный раз напомнило о себе подсознание.
Фредди оделся и спустился по шаткой деревянной лестнице на первый этаж. Вошел в столовую, где мать и отец уже сидели за круглым кухонным столом.
– Доброе утро, - тихо сказал Альфред.
Мама мигом вскочила из-за стола и заключила сына в крепкие объятия.
– С днем рождения, родной!
– Фредди хмуро посмотрел на нее исподлобья, выдавив некое подобие улыбки.
– Ты у меня уже такой взрослый! Пятнадцать лет, подумать только! Как же летит время!
– Прошло всего лишь пять тысяч, четыреста семьдесят восемь дней. Плюс-минус пара дней, если я ошибся, - прокомментировал это Альфред и вырвался из объятий матери.
"Дней, каждый из которых можно смело спускать в унитаз!"
Видно было, что его слова обидели маму. Улыбка исчезла с ее лица, пустив на свое место грусть и отчаяние.
– Прости, пожалуйста, - неловко выдавил из себя Фредди и сел за стол.
"Какая же я временами сволочь..."
– Ничего, ничего!
– возликовала мама и подбежала к духовке.
Через секунду на стол перед Альфредом приземлился пышный яблочный пирог, который мать пекла только по исключительным праздникам. Такие минуты Фредди искренне любил.
"Может, все не так уж и плохо?"
***
Альфред волочил ноги по школьному двору, ссутулив плечи и опустив голову. Он давно уже смирился с ролью изгоя и мешка для битья, однако, что бы он там себе не думал, а в собственный день рождения парню все же хотелось снять с себя эти "обязательства". Пусть даже ненадолго.
– Ничего... осталось не так уж много времени, - пробормотал Альфред себе под нос.
– Еще чуть-чуть, и я отсюда вырвусь... навсегда.
Он в тысячный раз поймал себя на мысли, что просто мирится с погаными выходками окружающего мира каждый божий день. Что хуже - быть тряпкой, или не пытаться ничего изменить, уговаривая себя пустыми словами?
Парня обогнала красивая и стройная девушка, чуть ли не на голову возвышающаяся над самим Альфредом. Он мечтательно уставился ей вслед, дав себе волю пофантазировать...