Летящая по волнам
Шрифт:
Его лицо, освещенное канделябрами, раскраснелось, узкая грудь поднималась и опускалась. Джонни хрипло учащенно дышал.
Элизабет, как заведенная, шагала взад-вперед по комнате. Она сходила с ума от беспокойства. В этих тропических широтах люди часто становились жертвами лихорадки; особенно тяжело эту болезнь переносили дети. Джонни однажды уже болел; с тех пор у него периодически случались приступы жара, но мальчик быстро поправлялся. Однако такого, как в эту ночь, еще не было. Фелисити сидела возле кроватки, плакала и, всхлипывая, молилась за скорое выздоровление ребенка, пока Элизабет не велела
– От того, что ты здесь поплачешь, Джонни лучше не станет и мы не сможем как можно скорее уехать с этого острова.
– Ты считаешь, я пл'aчу из-за того, что нам придется здесь остаться? – Фелисити снова всхлипнула и промокнула слезы платком. Она выглядела одновременно обиженной и испуганной. – Я люблю Джонни больше жизни! Я бы с радостью сама умерла от лихорадки, только бы ему от этого стало легче!
– Прекратите! – приказал Дункан, стоявший на пороге открытой двери. – Не говорите о смерти при Джонни.
Элизабет внезапно перестала ходить по комнате и с мольбой взглянула на мужа.
– Мы не можем взять его на корабль, Дункан.
– Мы и не станем этого делать. Пока он болен. Я уже велел своим людям возвращаться на «Элизу». Мы остаемся.
– Но тебе нужно уезжать! Иначе тебя схватят!
– Да, тебе непременно нужно уехать! – вторила кузине Фелисити. – В противном случае тебя посадят в тюрьму, и кто знает, что еще они решат с тобой сделать. Вспомни Чертенка, которому в январе отрубили руку за то, что он украл бутылку рома!
Она быстро добавила:
– Я поеду с тобой. Заодно ты сможешь отвезти меня в Голландию.
Дункан растерянно посмотрел на Фелисити, потом перевел взгляд на Элизабет.
– Я прикажу позвать врача.
– Пожалуйста, не зовите лекаря! – запротестовала Деирдре. – Он пустит Джонни кровь, а мальчику от этого сделается еще хуже.
Она обратилась к Элизабет:
– Мы должны позвать Миранду. Она умеет лечить травами.
Элизабет сразу же согласилась. Она доверяла Миранде. Португалка была нянькой Джонни в первый год его жизни, а кроме того, слыла опытной целительницей. Миранда помогла Фелисити встать на ноги после выкидыша.
– Я сам поскачу за ней, – произнес Дункан.
Его голос звучал глухо, но Элизабет уловила чувства, которые он пытался скрыть: беспомощность, над которой преобладал страх. Дункан не боялся ни смерти, ни дьявола, но он не мог смотреть на больного сына и сохранять при этом самообладание, – это отбирало у него все силы. Элизабет еще никогда не видела мужа в таком состоянии.
Когда Дункан уехал, она продолжила сновать по комнате, от стены к стене. Фелисити перестала всхлипывать и теперь бубнила себе под нос молитвы – неизбежные слова, в утешительном звуке которых было все же нечто грозное. Больше всего сейчас Элизабет хотелось заткнуть уши. Наконец она не вытерпела.
– Замолчи! – крикнула она кузине.
Но, взглянув на испуганное лицо Фелисити, тут же успокоилась. Однако Элизабет не извинилась. Ее кузина поднялась и, неуверенно ступая, вышла из комнаты, прижимая платок к заплаканному лицу.
Деирдре смочила еще один кусок льняной ткани холодной водой и обернула им ноги мальчика. Джонатан тихо всхлипывал; от его несчастного вида у Элизабет внутри все сжалось. Она подошла к кроватке и положила руку сыну на лоб. Кожа малыша была такой горячей, словно горела в огне. Ни один человек не сможет долго выдержать лихорадку! Страх ледяными когтями сдавил внутренности Элизабет. Деирдре тоже начала молиться, прося Богоматерь о милости. Наконец девушка подняла голову и взглянула на Элизабет. Еле слышно, словно не решаясь произнести эти слова, она прошептала:
– Джонни должен причаститься.
– Нет, – резко ответила Элизабет. – Он не умрет. Только не мой сын.
Ребенок в ее животе зашевелился, словно напоминая Элизабет о том, что не она решает, кому жить, а кому умирать.
– Дай Джонни еще отвара! – приказала она. – Он должен побольше пить. Миранда его спасет.
Элизабет отчаянно надеялась на это, ведь если Миранда им не поможет, то что же будет тогда? Она снова заходила по комнате. Четыре шага в одну сторону, четыре – в другую. От окна с закрытыми ставнями до кровати, по одному и тому же пути. Туда и сюда.
Свечи догорели. Минуты пролетали, словно хищные птицы, забирая жизнь ее сына, частичку за частичкой.
4
Португалка уже давно жила на Барбадосе, в нескольких километрах от Бриджтауна, в покосившемся от ветра деревянном доме. Женщина держала коз и несколько овец. До недавнего времени она нянчила детей плантаторов.
Дункан колотил в дверь до тех пор, пока заспанная Миранда ему не открыла. Когда он в двух словах объяснил, что случилось с Джонатаном, женщина сразу же согласилась поехать в Данмор-холл. Португалка не обращала внимания на тихое брюзжание своего лысого мужа, наблюдавшего за тем, как его тучная супруга заворачивается в накидку. Наконец с помощью Дункана женщина взгромоздилась на мерина, которого подвели к ней, держа под уздцы. Сам Дункан поскакал на Жемчужине, которая уже давно должна была находиться на борту «Элизы». Как и Элизабет с Джонни. Он безуспешно пытался побороть страх и отчаяние, которые сковывали его вот уже несколько часов.
Всю обратную дорогу Дункан пришпоривал Жемчужину. Факел в его руке рассып'aл искры на ветру. Рядом с ним скакала Миранда, охая при каждом ударе копыт. Она вцепилась в поводья с дикой решительностью. Сразу было понятно, что эта женщина ненавидит верховую езду. Да и к Дункану она особых симпатий не испытывала. Иногда португалка бросала на него недоброжелательные и опасливые взгляды, ведь его все еще преследовала дурная слава отчаянного пирата. Джонатана же Миранда любила с беззаветной преданностью. Она целый год кормила малыша и качала его на руках. Что бы ни случилось, эта женщина без колебаний сделала бы ради его здоровья все, что в ее силах.
Во дворе Данмор-холла Дункан помог спуститься с лошади вспотевшей и выбившейся из сил Миранде, едва не рухнув под ее весом. Без лишних слов он провел женщину в дом. Откашливаясь и тяжело дыша, португалка поднялась по лестнице. Дункан следовал за ней по пятам и обогнал ее. Из спальни им навстречу вышла Элизабет. Ее лицо застыло и побледнело. На какой-то миг Дункану показалось, что они опоздали. Он бросился мимо жены в комнату и вздохнул с облегчением: Деирдре как раз пыталась напоить мальчика отваром, который приготовила Роза.