Лев и Аттила. История одной битвы за Рим
Шрифт:
Тело предводителя гуннов покоилось в трех гробах: первый из золота, второй из серебра, третий из железа. В этой тройственности был свой смысл: железо — потому что с помощью него Аттила привел к покорности множество племен и народов; золото и серебро — в знак того, что две величайшие империи римлян отправляли ему самое ценное, что имели. Вместе с Аттилой назначено было похоронить лучшее оружие, добытое в битвах с врагом, а также многие украшения — принесенные в дар или попавшие к гуннам в числе трофеев. Среди последних было множество фа-лер — нагрудных пластин из
Неподалеку от реки, на поляне, скрытой от посторонних глаз небольшими деревьями и кустарником, люди Октара копали могилу. Кроме обычной копки они были вынуждены заботиться о том, чтобы место захоронения невозможно было найти даже по прошествии одного дня. Слой дерна ровными квадратами снимался столь аккуратно, что оставалась неповрежденной даже трава. Вширь копатели старались не распространяться, чтобы легче было маскировать могилу, но вглубь ушли более чем на два человеческих роста.
Не вся земля будет востребована, учитывая, что некоторое пространство в могиле должны занять гробы с Аттилой и вещи, коими гунны снабдили своего предводителя в последний путь. Избыток грунта носили в походных мешках, чтобы не просыпать ни песчинки, и сбрасывали в реку. В том месте вода на некоторое время краснела, но вскоре течение уносило муть, и река приобретала обычный темно-синий цвет. Избавившись таким образом от некоторого количества земли, гунны присели отдохнуть. Командир телохранителей подошел к яме, заглянул в ее пасть, затем окинул взором Октара и его людей и наконец изрек:
— Много останется земли. Пусть каждый из вас сходит к реке еще два раза.
— У нас не принято много вещей отправлять в могилу вместе с покойным, — попытался возразить старейшина. — В моей памяти осталось погребенье отца Аттилы и его дяди…
— Аттила — лучший воин среди бывших на этой земле и заслужил величайших почестей. — Воин с гордостью похвалил своего господина и голосом, не терпящим возражений, приказал: — Носите землю, пока я не скажу: достаточно!
Гунны, не дожидаясь подтверждения приказа от своего старейшины, вновь принялись за работу.
Глубокой ночью на двух телегах к месту погребения доставили тело предводителя, заключенное в трех гробах вместе с вещами, предназначенными ему в жертву. Глядя на величайшие богатства, Октар испытывал все большую тревогу. Он понимал, что место погребения должно быть сохранено в строжайшей тайне и чем меньше людей останется в нее посвященных, тем больше шансов ее сберечь. Его подчиненных не тревожили подобные мысли. Гунны были горды тем, что им было поручено погребенье Аттилы, а предвкушение награды заставляло людей Октара трудиться с величайшим усердием.
Самой большой трудностью представлялся спуск тяжелейших гробов на дно могилы. Их непременно требовалось опустить, ибо сбросить тело правителя гуннов посчиталось бы кощунством. С этой задачей, под руководством умудренного опытом Октара, с помощью лошадей и прочных веревок, гунны справились блестяще. Даже телохранители, до сих пор не работавшие, послушно исполняли команды старейшины.
— Встаньте у могилы, — приказал командир телохранителей гуннам-копателям, перед тем как бросить вниз первые комья земли. — Молчанием почтим память великого Аттилы.
Шестеро человек выстроились в одну линию у края могилы, за которым внизу, в свете звезд, поблескивало золото и серебро, укрывшее тройной гроб. Только Октар встал с противоположной стороны. Он заметил, что к его людям сзади приближаются телохранители, а командир направился в его сторону. Вот он резко выбросил вверх левую руку. Лицо Октара исказила гримаса ужаса; он хотел крикнуть, предупредить своих людей об опасности и тем самым дать им и себе хотя бы малый шанс, но голос пропал совершенно. Копатели сосредоточенно смотрели вниз могилы и не заметили в ночи мимическую бурю на лице старейшины. Впрочем, бедняг бы не спасло знание того, что должно с ними произойти, а только добавило бы мук.
Шесть мечей дружно опустились на вытянутые шеи, и головы, тела — все по раздельности — скатились вниз. Даже крови не осталось на том месте, где стояли люди, выкопавшие, как оказалось, и собственную могилу.
— Зачем? — Наконец у Октара появился голос. — Они бы никому ничего не сказали.
— Так надежнее, — пояснил командир, продолжавший приближаться к старейшине.
— Ты и меня убьешь? — то ли спросил, то ли высказал вслух свои мысли старик.
— Тебе, Октар, предстоит великая честь и великая радость. Ты первым из нас встретишься с Аттилой в ином мире. Ты расскажешь нашему господину о совершенной в его честь тризне. Ты поведаешь о великой печали гуннов…
— Оставь мне жизнь, и я дам обет молчания до конца ее, — пытался спастись старец.
— Каленое железо хорошо развязывает язык, и даже самые страшные клятвы перед ним теряют силу, — улыбнулся командир.
— Можно вырвать мой язык, но оставить жизнь, — в отчаяньи Октар предпочел пожертвовать частью тела. Это не помогло.
— Языком не обойтись. Мне придется лишить тебя ног, которые могут привести тебя к могиле Аттилы; придется отрубить руки, способные указать это место; я выколю твои глаза, запомнившие путь сюда. Но зачем жалкому остатку твоего тела оставлять жизнь? Разве что для мук… Но ты их не заслужил.
Старик тем временем пятился назад.
— Стой, Октар! — воскликнул воин. — Ты же понимаешь, что подле могилы не должно остаться крови. Ничто не должно привлечь внимания случайного путника к этому месту.
Старейшина понял наконец, что ему не убежать от молодых и сильных воинов. Он направился к могиле, встал на колени у края ее и опустил голову вниз…
Телохранители отложили мечи и взялись за лопаты. Засыпав могилу, они долго утрамбовывали землю ногами, устроив нечто вроде плясок. Затем это место было заложено дерном, и утром невозможно было определить, в каком месте люди потревожили землю.