Лев-триумфатор
Шрифт:
— А если я откажусь?
— Вы не оставляете мне другого выхода… Я промолчала, и грубым движением он швырнул меня на койку. Я в ужасе уставилась на него. Он начал хладнокровно снимать свою куртку. Я вскочила. Он рассмеялся.
— Вы должны понять, моя драгоценная девственница… по крайней мере, я предполагаю, что вы — девственница. Конечно. Я их сразу распознаю. Что-то есть такое во взгляде…
— Вы меня оскорбляете!
— Наоборот, я оказываю вам честь. Я выбираю только тех, кто достоин моей мужской силы!
— Вы, в самом
— Как какую-нибудь низкопробную девку. Хотя, заметьте, бывали у меня, случалось, и благородные леди. И совершенно напрасно делать большие глаза и недоверчиво смотреть на меня! Вы знаете, что я — человек слова. Разве я не обещал вам, что на этой неделе вы будете у меня на корабле? Ну, и как же мы решим? Повторяю, у моряков нет лишнего времени.
— Выпустите меня отсюда. Вы заманили меня в ловушку. Я пришла только потому, что…
— Потому, что вы этого хотели.
— Ничего на свете я не хотела меньше!
— Не верьте этому. Я знаю вас лучше, чем вы сами знаете себя.
— Дженнет сказала мне…
— Только не сваливайте вину на девушку! Она-то знает, когда ей следует повиноваться!
— Дженнет! Она знала про этот обман?
— Обман? Моя дорогая, я дал вам благовидный предлог, чтобы вы могли появиться здесь. Мое терпение истощается!
— Я должна выйти отсюда, — сказала я.
— Это ваш ответ.
Он неторопливо надел куртку, открыл дверь и повел меня вниз по лестнице. Дженнет ждала на палубе. Я подошла к ней и сказала:
— Ты солгала, Дженнет. Ты сказала мне, что мистрис Эннис находится здесь. Ты прекрасно знала, что ее здесь нет!
— Мистрис Кэтрин! Я… я… — Она смотрела на Джейка Пенлайона, стоявшего за моей спиной.
— Ты шлюха! — крикнула я и ясно представила себе, каким взглядом он смотрит на нее и как овладевает ею. Не было нужды соблазнять ее заманчивыми обещаниями, она и так была на все готова. Я знала Дженнет и, к моему стыду, ощутила сама мощную притягательность его мужского естества.
Джейк Пенлайон тихо рассмеялся.
— Доставьте меня сейчас же на берег, — сказала я. Я вся дрожала, спускаясь по трапу. И ни разу не оглянулась.
Пока мы плыли на шлюпке назад, Дженнет сидела с опущенной головой и было заметно, что она волновалась. Высадившись на берег, я быстро пошла прямо в Труинд, не дожидаясь Дженнет.
Я прошла в свою комнату, совершенно взбешенная, и, чувствуя потребность излить на кого-нибудь свой гнев, послала за Дженнет.
Она вошла, вся трепеща.
Я всегда довольно мягко обращалась со слугами. Хани держала себя с ними гораздо более высокомерно. Но я не могла выкинуть из головы воспоминание о насмешливых глазах этого человека, и мне хотелось выместить на ком-то свою боль, а эта девушка, которая слыла верной мне служанкой, предала меня.
Я резко повернулась к ней и крикнула:
— Итак, моя милая! Как ты объяснишь свое поведение?
Дженнет начала плакать.
Я схватила ее за плечи и потрясла. Тогда она, заливаясь слезами, проговорила:
— Я не хотела ничего плохого, мистрис. Тот джентльмен попросил меня… Он говорил со мной, как…
— Как! — передразнила я ее. — Как кто?
— Ну, говорил так любезно и сказал, что я кажусь славной девушкой…
— И он целовал тебя и тискал, как ни один мужчина не должен обходиться с порядочной девицей!
Я увидела по краске, вдруг залившей ее лицо, что так и было. И я дала ей пощечину. Не бедному лицу Дженнет предназначалась она, но его лицу. Я ненавидела его так сильно! За то, что он одурачил меня, за то, что он пытался обращаться со мной так же, как с Дженнет.
— Ты солгала мне. Ты сказала, что мистрис Эннис находится на «Вздыбленном льве». Ты — моя служанка и должна служить мне, а ты забыла свой долг из-за того, что этот развратник целовал тебя!
Дженнет опустилась на пол, закрыла лицо руками и разразилась громкими рыданиями. От дверей послышался голос:
— Кэтрин, что с тобой случилось? Хани стояла в дверях, безмятежная и прекрасная. Я ничего не ответила, и она прошла в комнату и посмотрела на плачущую Дженнет.
— Что это, Кэтрин? Обычно ты добра со слугами! Эти слова сказаны были тоном, который так живо напомнил мне матушку, что моя безумная ярость внезапно улеглась, и я почувствовала глубокий стыд за себя, за ту легкость, с которой я позволила себя обмануть, за мой безудержный гнев, обращенный на бедную, глупую маленькую Дженнет. Я сказала Дженнет:
— Ты можешь идти.
Она торопливо поднялась и вышла.
— Что все это значит? — озадаченно спросила Хани.
— Этот человек… Этот Пенлайон… — И я рассказала ей все, что произошло. Хани рассмеялась:
— Тебе бы следовало знать, что я не отправилась бы на корабль одна. Как ты могла быть так глупа, чтобы подумать такое?
— Я очень удивилась.
— Но поверила! Ты полагаешь, что он роковым образом очаровывает всех женщин подряд?
— Дженнет находит его неотразимым!
— Дженнет — девственница с наклонностями блудницы. Она станет жертвой первого встречного волокиты.
— Ты думаешь, она уже пала его жертвой?
— Это бы меня не удивило. Но ты слишком высокого мнения о его неотразимости, если думаешь, что я способна пойти к нему одна.
— Извини, пожалуйста. Это было глупо с моей стороны. Я не могу винить никого, кроме себя.
— Ну что же, по крайней мере, ты ускользнула невредимой. Это научит тебя остерегаться капитана в будущем.
— Насколько от меня зависит, я постараюсь никогда его больше не видеть. Что касается Дженнет, то меня от нее тошнит. Возьму в горничные какую-нибудь другую девушку. Дженнет, наверно, можно пристроить на кухне.