Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923
Шрифт:
Еврейское происхождение Троцкого, как бы ни относились к нему конкретные члены партии, что бы по этому поводу они ни говорили и писали публично, сколько бы они ни утверждали, что национальность для большевиков никогда не была важна и не имела значения, не было преимуществом Троцкого. Демьян Бедный, всегда говоривший то, что хочет услышать Сталин, не случайно во время расправы над оппозицией затеял политический разговор с абсолютно чуждым ему писателем и человеком Корнеем Чуковским, про которого, впрочем, хорошо было известно, что он ненавидит Троцкого. «Заметили вы про оппозицию, что, во-первых, это все евреи. А во-вторых, эмигранты?» — сказал Чуковскому Бедный, имея в виду под «эмигрантами» (так их действительно называли в партии) социал-демократов, находившихся до 1917 г. в эмиграции (как Троцкий), а не в ссылке (как Сталин). «Каменев, Зиновьев, Троцкий. Троцкий чуть что заявляет: «Я уеду за границу», а нам, русакам, уехать некуда, тут наша родина, тут наше духовное имущество» [715] .
715
Чуковский К. Дневник 1901–1929. С. 427.
Демьян Бедный, играющий на национальных чувствах Чуковского и говорящий о «духовном имуществе», — это было конечно же новое веяние. Понятно, что Троцкий об отъезде за границу не помышлял. Но Бедный уже в 1926 г. понимал, что именно хочет услышать от него Сталин, и «жаловался» генсеку: как только «пролетарский поэт» (Бедный) начинает разоблачать Троцкого, оппозиция кричит про «погром» [716] .
Циничный Радек, как и Бедный живо откликающийся на политическую злобу дня, только не с официозного, а с оппозиционного фланга, тоже прошелся по еврейскому вопросу в партии. После исключения Троцкого, Зиновьева и Каменева из Политбюро и усиления власти Сталина, Орджоникидзе и Енукидзе Радек выдал афоризм: «Раньше в Политбюро пахло чесноком, а теперь пахнет шашлыком». После начала арестов и высылок оппозиционеров Радек заметил: «С Кобой невозможно спорить. Ты ему цитату со ссылкой, он тебе ссылку без цитаты. Ты ему вывод, он тебе заключение». А когда совсем запахло смертью, он выдал свою последнюю черную шутку: «У меня со Сталиным расхождения по земельному вопросу: он хочет видеть в могиле меня, а я — его».
716
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Ед. хр. 701. Л. 37.
В Троцком не было тайны. Он не всегда был понятен, но всегда был открыт. В Сталине тайной было все: его взгляды, его мысли, его намерения и планы. Сталин всегда был закрыт и никогда не был понятен. Поражение Троцкого в борьбе со Сталиным являлось его поражением в продолжавшейся схватке Троцкого с Лениным, несмотря на то что Троцкий искренне считал себя его последователем. Сталин же не относил себя к последователям Ленина, но точно знал, что был первым и лучшим его учеником. У открытого принципиального Троцкого беспринципный мастер интриги Сталин с легкостью выкрал его программу и, одурманив партию, страну и международное общественное мнение реформистской теорией построения социализма в одной (уже потерянной для западной демократии и рыночной экономики) стране — Советском Союзе, приступил к реализации идей Троцкого, опираясь не на фантом в виде «рабочего класса» каждого конкретного государства, а на абсолютно земную силу советской Красной армии.
Так или иначе, но с конца 1927 г. Троцкий работал уже не на современников, а на потомков и историков. Но органы советской контрразведки, преувеличивая масштабы и характер его деятельности, не считали, что война закончена. Информационное письмо ОГПУ, с триумфом сообщавшее корявым бюрократическим языком о разгроме оппозиции, делало вывод, что основные битвы, оказывается, еще впереди: «Небывалый идейный крах и организационный развал оппозиции в результате ее острой и длительной борьбы с партией, устранив ее с политической арены, как самостоятельный политический фактор, не привел, однако, к полному уничтожению оппозиционных групп. Дезорганизаторская работа по подрыву ВКП(б) и пролетарской диктатуры не прекращается. В ходе этой подрывной работы внутри оппозиционных фракций возник ряд процессов, всестороннее освещение которых необходимо для определения современного идейно-политического лица оппозиционных групп и их политической значимости в стране».
Далее обосновывалась необходимость репрессий против Троцкого и его сторонников. Ягода и его сотрудники объявляли, что троцкистская фракция «представляла собой замкнутую, партийного толка организацию, имевшую к тому же свою твердую внутреннюю дисциплину, свою печать, технику и твердые кадры, подбиравшиеся в течение ряда лет. Ко времени 15 партсъезда эта организация окончательно эмансипировалась от ВКП(б) и противостояла ей как политическая организация антибольшевистских, отщепенческих элементов». Эту «подпольную контрреволюционную организацию» необходимо было разгромить, как откровенного врага, используя все доступные средства, применяемые «на поле боя» [717] .
717
ГДА СБУ. Ф. 13. Од. зб. 282. Арк. 5, 9.
Глава 7
Ссылка
1. Изгнание из Москвы
К началу 1928 г. были задержаны и находились в заключении приблизительно полторы тысячи оппозиционеров [718] . Один из них, болгарский коммунист Георгий Андрейчин, «с удивлением» вспоминал, как грубо обращались с ним и другими оппозиционерами во Внутренней тюрьме ОГПУ на Лубянке и в Бутырской тюрьме, где он находился перед отправкой в ссылку. «Об условиях в этом аде я когда-нибудь напишу. Дантов Ад — это игрушка и шутка», — писал он уже из ссылки Троцкому. Больше всего его возмущало, что он сидел в тюрьме вместе с нэпманами, кулаками, растратчиками и убийцами, то есть теми, кто действительно заслуживал, по его мнению, заключения. Он вспоминал, как нэпманы ему говорили: «Смотрите, какую тюрьму вы нам устроили, — пеняйте сейчас». А один из охранников в бане, когда заключенные мылись, сказал Андрейчину: «Нужно расстрелять и тех, и других большевиков — то есть и вас, и сталинцев. Что дала мне эта ваша революция? До войны я мыло подавал баринам, а сейчас меня сделали тюремщиком и опять с мылом!» [719] Вывод, который сделал Андрейчин, заключался в том, что за десять лет советской власти «большая часть работников ГПУ переродилась и стала типичными полицейскими собаками, готовыми служить любому хозяину».
718
О масштабе репрессий в документе антисоветского эмигрантского Русского общевоинского союза «Внутреннее положение в ВКП» (май 1928 г.) говорилось: «Число подвергшихся карам оппозиционеров насчитывается тысячами, хотя точно не известно, так как тысячи рядовых оппозиционеров пострадали номинально не за их принадлежность к оппозиции, а переведены в глухие местности по службе или лишены должности «по несоответствию» или по таким должностным проступкам, которые не угрожают политически благонадежным членам РКП какими-нибудь неприятными последствиями» (ГАРФ. Ф. 5826. Оп. 1. Ед. хр. 176. Л. 2).
719
Архив Троцкого. Фонд 13. Т-1742.
Не все оппозиционеры были готовы терпеть издевательства «полицейских собак» в созданных советской властью тюрьмах. Арестованная в январе 1928 г. большая группа москвичей устроила в Бутырской тюрьме настоящий бунт: они выбивали двери камер, разбивали окна, выкрикивали лозунги. Беспорядки были подавлены, его участники зверски избиты. ОГПУ, направляя доклад о происшедшем Сталину, завершало его словами: «Таким было поведение злейших врагов партии и советской власти» [720] . Местные органы ОГПУ также спешили доложить, что с оппозицией на подведомственных им территориях почти покончено. Докладная записка ГПУ Украины Кагановичу от 25 февраля 1928 г. была озаглавлена «О работе по бывшей оппозиции». Хотя в ней содержались признания в том, что в некоторых местах оппозиционеры еще пользовались авторитетом, в качестве опорных пунктов «врагов советской власти» нарочито назывались не наиболее значительные города республики, а Херсон, Кременчуг, Бердичев [721] . Впрочем, в другой докладной все же признавалась известная активность «троцкистов» в Киеве [722] .
720
Andrew C., Mitrokhin V. The Mitrokhin Archive. The KGB in Europe and the West. London: Penguin Group, 1999. P. 52. Эта книга представляет собой краткую выжимку из документов так называемого «архива Митрохина». Василий Никитич Митрохин, руководитель Архива внешней разведки КГБ СССР, в течение долгих лет, с 1972 г., тайком переписывал секретные документы архива, выносил их здания на Лубянке (бывшей площади Дзержинского) в карманах и даже в носках, а потом прятал в потайных местах за городом. Ему удалось в 1992 г. переправить эти ценные материалы на Запад, а затем и самому перебраться в Великобританию, где совместно с известным историком Кристофером Эндрю он издал книгу.
721
ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 20. Од. зб. 2647. Арк. 16.
722
Там же. Арк. 25–26.
Не все руководство оппозицией было арестовано. Сталин надеялся и не исключал, что на пусть раскаяния, подобно Зиновьеву и Каменеву, со временем встанут прочие лидеры оппозиции и их «капитуляцию» можно будет эффектно использовать в пропагандистских целях. Судя по протоколам Политбюро, вопрос о депортации оппозиционеров на его заседаниях не обсуждался. Похоже, однако, что решение о высылке оппозиции в отдаленные районы страны и об удалении Троцкого из Москвы было принято этим высшим партийно-государственным органом 23 декабря 1927 г. [723] , без занесения в протокол. Воля высшей партийной инстанции была оформлена затем 31 декабря как постановление Особого совещания при коллегии ОГПУ о ссылке активных деятелей оппозиции [724] .
723
Политбюро ЦК РКП(б) — ВКП(б). Повестки дня заседаний. С. 581.
724
Материалы Федеральной службы безопасности Российской Федерации, предоставленные авторам без выходных данных.
Само собой разумеется, это решение было принято по прямому указанию Сталина. По всей видимости, именно ему принадлежала идея представить высылку в качестве «крайней меры», связанной с тем, что лидеры оппозиции готовились к «побегу за рубеж». Фабриковались «тайные донесения», сообщавшие, будто И. Н. Смирнов, Мрачковский и другие оппозиционеры обсуждали вопрос о возможности «побега за границу» Троцкого, Радека и Раковского, что оппозиционеры из «военной группы» — Дрейцер [725] и Зюк [726] — ездили в Ленинград для выяснения возможности перехода границы, что с этой целью предполагалось «обработать» кого-либо из начальников погранотрядов. Для того чтобы еще больше запутать дело, сообщалось, что «за содействием» в организации бегства обращались к первой жене Троцкого Соколовской, проживавшей в Ленинграде [727] .
725
Дрейцер Ефим Александрович (1894–1936) — член РКП(б) с 1919 г. В 1926–1927 гг. — участник объединенной оппозиции. Исключен из ВКП(б) в 1928 г., после подачи покаянного заявления восстановлен в партии в 1929 г. и находился на хозяйственной работе. До 1936 г. — заместитель директора завода «Магнезит» в Челябинской области. Арестован в 1936 г. Был подсудимым на судебном процессе 1936 г. по делу троцкистско-зиновьевского центра. Приговорен к смертной казни и расстрелян.
726
Зюк Михаил Осипович (1895 — 20 июня 1937). Настоящая фамилия Нахамкин. Родился в Чернигове. После 1917 г. взял фамилию Зюк по своему детскому прозвищу — Зюка. Член РСДРП с 1913 г., большевик. За революционную деятельность был арестован и отправлен на каторгу. Участник январского 1918 г. большевистского восстания в Киеве, подавленного украинским правительством. После революции закончил Военную академию РККА. В 1918–1925 гг. — начальник артиллерии 1-го кавалерийского корпуса Червонного казачества. В 1925–1926 гг. военный советник по артиллерии в Китае при командующем 1-й Китайской народной армией маршале Фэн Юйсяне (г. Калган). Во время Тяньцзиньской наступательной операции против «мукденских милитаристов» — начальник группы советников при конном корпусе армии Фэна; глубоким рейдом освободил г. Чэнде. В 1926 г. лично доставил в Москву выданного Фэном советским властям атамана Б. В. Анненкова. В 1926–1935 гг. — командир 4-й Туркестанской стрелковой дивизии, командир дивизий в Забайкалье, Ленинграде. В 1935–1936 гг. — командир-комиссар 25-й Чапаевской стрелковой дивизии, г. Полтава. К моменту ареста — комбриг. Арестован 15 августа 1936 г. По обвинению в участии в террористическом заговоре в РККА приговорен ВКВС 19 июня 1937 г. к расстрелу. Расстрелян 20 июня 1937 г. Реабилитирован 10 октября 1957 г.
727
ГДА СБУ. Ф. 13. Од. зб. 282. Арк. 14–15.
Однако характер решения о ссылке от видных оппозиционеров вначале тщательно скрывался. Им было предложено «добровольно» выехать на работу в отдаленные местности СССР. С согласия Троцкого исключенные из партии деятели оппозиции выделили комиссию в составе Раковского, Радека и Каспаровой, вступившую в переговоры с председателем ЦКК Орджоникидзе. Представители оппозиции дали в принципе положительный ответ на вопрос, готовы ли ее лидеры принять такую работу, оговорив, что она не должна быть прикрытием ссылки, а должна хотя бы в минимальной степени учитывать профессиональные навыки и состояние здоровья высылаемого.