Лев Яшин. Легендарный вратарь
Шрифт:
Разместившись в отеле, первым делом созвонился с Пушкашем. Немедленно договорились о встрече у служебного входа на стадион «Сантьяго Бернабеу». Но по дороге Яшину стало плохо с сердцем. Когда увиделись, на нем лица не было. Ференц тут же помчался за коньяком. Гость «расширил сосуды» известным мужским способом и понемногу отошел. «Перебежчик» с добрым сердцем опекал Яшина все дни. Но, видно, обида или боль не оставляли его. Лев Иванович встретился мне в пресс-центре барселонского стадиона «Ноу Камп». он был мрачен и хмур. В ответ на мой тревожный вопросительный взгляд только вяло улыбнулся и махнул рукой.
СДьюлой Грошичем, родину не покинувшим, возможность пересекаться представлялась гораздо чаще. Особенно запомнились Яшину две встречи. Коллега множество раз бывал в Москве, но все недосуг было как следует познакомиться с историческими
Матчи с венгерскими футболистами были для сборной СССР неоценимой школой познания лучших европейских образцов и шлифовки собственных преимуществ, прежде всего для подготовки к серьезным международным чемпионатам.
Бенефис семейных ценностей
Апофеозом выступлений возрожденной сборной стали три турнирные эпопеи, две из которых ознаменовались полным успехом. Победной оказалась вторая олимпийская попытка советских футболистов. Правда, состав участников в Мельбурне 1956 года был пожиже, чем в Хельсинки 1952-го. Вето на участие коснулось не только профессионалов, к чему футбольный мир давно привык, но и любых игроков, выступавших на чемпионате мира. Стало быть, затрагивались интересы социалистических стран, сохранивших любительский статус своих футболистов (хотя, как все понимали, никакими любителями они не были).
Удар пришелся прежде всего по золотому и серебряному призерам предыдущей Олимпиады сборным Венгрии и Югославии. Однако после кровавых событий в Венгрии ее футболисты вообще не прибыли в Мельбурн: официальные лица формально сослались на плохую форму команды. От дорогостоящего путешествия на край света отказались также Румыния и Польша. Югославия рискнула прислать второй состав, в котором, впрочем, оказались игроки, уже обкатанные в первом и позже в нем закрепившиеся, например, Тодор Веселинович и знаменитый Драгослав Шекуларац. Лишь футболисты СССР и Болгарии, не засветившиеся в чемпионате мира 1954 года, играли лучшими составами, причем болгары с Олимпиады-52 свой почти полностью сохранили. Вместе с югославами они и образовали триумвират фаворитов немного камерного турнира, в котором не набралось из-за отказов даже 16 участников. Олимпийские медали оспаривали всего 11 команд.
Однако задача стояла не такая простая. Турнирного опыта у мельбурнской сборной СССР не было, футбольный сезон к олимпийскому ноябрю-декабрю у нас давно закончился. После стартового выигрыша у объединенной (ГДР+ФРГ) команды Германии, которую представляли любители из ФРГ (2:1), сборную СССР подстерегала осечка в игре с футболистами Индонезии, которые незадолго до Мельбурна гостили в нашей стране и крупно проиграли не самым сильным клубам. Олимпийская ничья (0:0) со сборной СССР и 50 лет спустя остается главным достижением страны, никогда не отличавшейся даже в нефутбольной Азии. Бесполезными оказались и 27 (!) угловых, и 68 (!) ударов по индонезийским воротам, которые соперник защищал всей командой. «21 утомленный игрок и один очень замерзший вратарь Яшин покинули поле после 120 минут безрезультатной игры», – писала мельбурнская газета «Сан».
Образно, но не совсем точно: Яшин все время находился в движении, курсируя от линии ворот чуть ли не до центра поля, чтобы подхватить отбитый мяч и отправить его снова в штрафную индонезийцев. Его обители, казалось, никто не угрожал, потому что все нападающие соперников были брошены на защиту собственных ворот. Но однажды, незадолго до конца основных 90 минут, индонезийский центрфорвард подхватил мяч и что есть скорости понесся вперед. Выдвинувшийся ближе к центральному кругу Яшин бросился наперерез, своей решительностью смутил индонезийца, тот отпустил мяч и вратарь им завладел. И вдруг, к ужасу застывших аки изваяния партнеров, вскочивших на скамейке запасных и побелевшего как мел тренера Качалина, Яшин, вопреки всем канонам вратарского поведения, принялся обводить индонезийца. К счастью, финт удался, иначе форвард выходил один к пустым воротам. Что нашло на опытного голкипера? Заворожило наше полное преимущество? Или легкость, с которой отнял мяч у противника? Яшин и сам понять не мог. Больше за всю оставшуюся футбольную жизнь он таких авантюр не допускал. А тогда переволновался страшно, просил на повторную игру его не ставить. Переигровку сборная СССР легко взяла – 4:0.
Сил и нервов этот двухдневный раунд отнял немало. Их явно не хватало в полуфинале со старым соперником – сборной Болгарии, у которой на предыдущей Олимпиаде команда бобровского призыва выиграла 2:1. Фактически случилось «дежа-вю»: то же равенство сил, то же супернапряжение, даже идентичный ход событий: основные 90 минут – 0:0, счет открыл тот же Иван Колев на той же 5-й минуте овертайма, сквитал наш центральный нападающий (тогда Всеволод Бобров, теперь Эдуард Стрельцов), победный мяч забил правый крайний (тогда Василий Трофимов, теперь Борис Татушин).
Разница в том, что в Мельбурне решающий штурм наша сборная осуществила, по сути, вдевятером, поскольку травмированный Валентин Иванов вынужден был лишь обозначать присутствие на обочине поля, а Николай Тищенко со сломанной ключицей продолжал сражаться (замены тогда не допускались). Во все советские футбольные хрестоматии матч заслуженно вошел как один из самых героических в истории сборной СССР. Лев Яшин остался за кадром геройства, и напрасно. Недомогание не помешало бесконечно выручать команду: на 6-й минуте парировал удар Георгия Николова в «девятку», а через минуту за мяч, вытащенный из нижнего угла, Анатолий Башашкин расцеловал его, хотя такие нежности тогда не были приняты. Только за последние 30 минут основного времени отбил, по подсчетам Гавриила Качалина, 7–8 трудных мячей. Но главное чудо удалось при счете 0:1, когда Колев нанес еще один страшный удар, а Яшин его парировал. Пропусти он этот мяч, отыграть два гола за 20 минут было нереально. Недаром Стрельцов, тоже сыгравший один из лучших своих матчей, вынес недвусмысленное заключение: «Лева нам эту игру выиграл».
Не уступал по напряжению финальный матч СССР – Югославия 8 декабря 1956 года на мельбурнском стадионе «Крикет гра-унд», собравшем 100 тысяч зрителей. Решил дело единственный мяч, забитый левым крайним Анатолием Ильиным в начале второго тайма. Вернее сказать, не забитый, а добитый, потому что номинальный автор «золотого гола» застал его уже на линии ворот, когда мяч пересекал оную после удара другого Анатолия – Исаева, давно смирившегося с несправедливо засчитанным авторством. Но прежде чем этот гол – Ильина ли, Исаева ли – состоялся, команде пришлось пережить немало неприятностей у своих ворот. Красиво игравшие югославы владели преимуществом, особенно в первом тайме. Но Яшин непреодолимой стеной стоял на пути решающего удара. То прерывал опасный выход Тодора Веселиновича, то парировал мяч от Мухамеда Муича, вслед за ним еще один, в общем – бессчетно.
Не забуду, как через тысячи километров из Мельбурна сквозь шум стадиона и треск радиоприемника еле прорывался глуховатый баритон Вадима Синявского. Как сейчас слышу его тревожную скороговорку, что с нескольких метров наносит удар левый край Муич. На томительную паузу в репортаже накладывается обвальный грохот трибун, обычно сопровождающий трепет мяча в сетке. Сердце падает. И вдруг торжествующее продолжение: «Но у нас в воротах Яшин! В акробатическом броске он отводит мяч на угловой».
У присутствовавших создавалось впечатление, что стадион аплодирует только советскому вратарю, после игры партнеры принялись качать героя матча. Ничего удивительного, вспоминал через много лет Валентин Иванов. Вот его впечатления с трибуны, а не с поля (тренер решил сыграть заключительный аккорд спартаковской пятеркой нападающих): «Команда может быть благодарна своему вратарю, если он выручает ее в безнадежной ситуации раз или два. Яшин в том матче спас наши ворота десять, а может, пятнадцать раз. Мы потеряли счет его подвигам. Мы потеряли представление о «мертвых» мячах, все их – в верхние и нижние углы, с пяти и трех метров, пробитые откровенно сильно подъемом и закрученные – он брал или отбивал. И делал это так, словно ничего особенного тут нет, словно это занятие привычное и не очень сложное».