Лев Яшин. Легендарный вратарь

Соскин Александр Максимович

– Мне? Пост почетного президента? Но почему?

– Вы лучший вратарь мира, образцовое сочетание блестящего коллективного игрока с мощной индивидуальностью, не допускаете грубостей в игре, держитесь скромно и корректно, вы представляете великий народ. Если согласны на наше предложение, автомашина будет ждать вас после заключительного банкета. Вы распишетесь в «Золотой книге» нашего клуба, сфотографируемся, выпьем по бокалу шампанского и через час отпустим вас на свободу.

В глазах собеседников Яшин увидел столько надежды, что ответил согласием. Не хотел обижать ни учтивых джентльменов, ни маленький скромный клуб. Ему даже пришлось втихую, что называется, по-английски, покинуть затянувшийся банкет по случаю 100-летия британского футбола и юбилейного

матча. Уже через 20 минут почетный президент оказался в небольшом старинном зале, украшенном советскими флагами, и выслушал несколько вовсе не пышных, скорее искренних тостов в честь вратаря сборной мира и великой тогда еще страны, которую он представлял.

Председательствующий подытожил: «Наш клуб наконец-то имеет почетного президента, и мы гордимся такой честью, потому что это Лайон (англ. лев. – АС.)Яшин. Отныне мы не будем похожи ни на один другой клуб». Яшин давно привык ко всяким торжественным приемам, но этот камерный вечер, неожиданно увенчавший исторический матч, запомнился какой-то особенной, близкой ему человеческой теплотой.

Не прошло и трех недель после лондонского концерта, как Яшин на бис дал еще один, на этот раз в сложнейшем турнирном матче 1/8 финала Кубка Европы. Вплоть до полуфинала каждая пара встречалась дважды с дальнейшим выбыванием проигравшего. Стартовую игру в паре СССР – Италия взяли советские футболисты – 2:0. Яшин наблюдал за ней с трибуны московских Лужников. Это был первый случай за 10 лет, когда он пропускал столь ответственный матч, пребывая в полном здравии, – до этого из дела его могла выбить только болезнь, травма. Сам Лев Иванович в «Записках вратаря» деликатно объяснил, что был освобожден от участия тренером Константином Ивановичем Бесковым «под предлогом, что должен готовиться к «матчу века».

Между тем по футбольному закулисью гуляло мнение, что Бесков перестал доверять ветерану. Владимир Маслаченко прав, что тренер сборной тогда делал ставку на Рамаза Урушадзе и Йонаса Баужу Но после «матча века», куда Бесков летал вместе с Яшиным и председателем нашей футбольной Федерации Гранаткиным, он круто изменил взгляд и вернулся к кандидатуре старого проверенного зубра. Однако окончательное решение выпустить его на поле принял в день римской встречи 10 ноября 1963 года незадолго до ее начала. Запоздалость решения объясняется не возобновлением колебаний, а внезапным недомоганием Яшина, с которым все-таки удалось справиться. Это было спасительное для тренера, команды и страны решение. Честно говоря, вратарь избавил сборную от крупного поражения. Ничья (1:1), да и то добытая хозяевами на последней минуте, вывела сборную СССР в следующий круг.

Наутро «Стампа» написала коротко, но ясно: «Дайте нам Яшина, и мы готовы играть со сборной мира». А начальник советской команды Андрей Старостин не мог этого триумфа забыть, когда давно уже утихли все страсти: «Подумайте сами – в течение получаса Яшин совершил три чуда: отбил на угловой немыслимый мяч ногой, когда Анджело Доменгини «расстреливал» его из вратарской, взял пенальти от Сандро Маццолы и выиграл дуэль у Джанни Риверы, казалось, неотразимо пробившего в нижний угол. Эти три боевых подвига полностью деморализовали итальянцев, которые убедились, что перед ними неприступная живая стена».

Но это всего три эпизода, хотя и решающих: игра шла в одни ворота. Пусть защитников нельзя было упрекнуть в отсутствии старательности, порой создавалось ощущение, что «скуадре адзурре» противостоит один Яшин. Хорошо еще, Геннадий Гусаров забил важный гол. Но это только добавило итальянским набегам на ворота гостей отчаянного неистовства. Яшин так часто вторгался в ход событий, отразил такой град ударов, что римский матч не мог сравнить ни с одним другим. Поэтому и выступили на его глазах слезы, когда в изнеможении вернулся в гостиничный номер, который тотчас оказался усыпан букетами цветов от впечатлительных «тифози» и пачками благодарственных телеграмм-молний с родины. Когда улетали домой, во время посадки в Милане героя Рима окружили обворожительные стюардессы с других рейсов, наперебой требовали автографы и кокетливо щебетали:

– Как мы ненавидели вас в день игры! И точно так же обожаем прекрасного Яшина сейчас, когда отошли от вылета из европейского Кубка.

От себя могу со всей определенностью добавить, что не видел подобной вратарской игры за все 60 своих зрительских лет. Не помню другого случая, когда вратарю удавалось прервать столько атак в зародыше, раз за разом не позволяя вообще состояться удару, а если предотвратить его не было возможности, вытаскивать один обалденный мяч за другим со взятым пенальти в придачу! Так что Яшин – «король вратарей» не только потому, что у него за плечами годы и серии прекрасных матчей, он заслужил трон и за один, поистине королевский матч. Хотя действительно трудно выбрать самый-самый из двух шедевров подряд в Лондоне и Риме.

Лидер вратарей дояшинской эры легендарный Рикардо Замора готов был следующим же летом присовокупить к ним и третий, но это уже достаточно спорная оценка. После выигрыша в 1/4 у шведов (1:1, 3:1) и уже в заключительном раунде, по приезде в Испанию, где собрался квартет лучших, в барселонском полуфинале – у датчан (3:0), советские футболисты отдали решающий поединок «испанской фурии» со счетом 1:2. Честно говоря, игра нашей команды выглядела победнее хозяйской, как-то обесточенная испанским наступлением. С учетом еще и присутствия ненавистного нам Франко, проигрыш был расценен в советских верхах как форменный политический скандал, стоивший должности Константину Бескову. Но Яшин, словно жена Цезаря, на сей раз остался вне подозрений…

После финала, сыгранного на мадридском стадионе, который теперь называется «Сантьяго Бернабеу», вечером 21 июня 1964 года Замора говорил журналистам: «Если до 84-й минуты держался равный счет, мы должны благодарить только Льва Яшина. Стоит вспомнить лишь два случая. Луис Суарес вырвался по центру на передачу и метров с десяти сильно подрезал тяжелый мокрый мяч в верхний угол ворот. Я вскочил, приветствуя успех Испании. Но оказалось – аплодирую Яшину. Через несколько минут он еще больше удивил меня. Защитник, занявший при корнере позицию у ближней штанги, принял мяч плохо. Но Яшин, и здесь учуявший беду, успел отвести ее даже не в броске, а в каком-то выпаде наподобие фехтовального: молниеносная атака на мяч увенчалась успехом. Не могу считать своих соотечественников очень уж объективными зрителями, но они закатили овацию на несколько минут».

Заморе вторил испанский журналист Антонио Даца: «Не часто нам выпадает наслаждение видеть на своих полях такого мастера, как Яшин. Истинное удовольствие доставляли его перехваты и броски. Яшина нельзя упрекнуть ни в одном из забитых в его ворота мячей. Такие мячи не взял бы ни один вратарь мира».

Прочитав этот комментарий, хотелось воскликнуть: есть такой вратарь! Его фамилия… Яшин – только не 1964 года, а 1963-го. Поэтому согласен с маститым французским обозревателем Жаком Ферраном, который в своих корреспонденциях из Испании тоже отмечал бесконечно ценимого им вратаря, но, привыкший кяшинской фантастике, все же не скрывал некоторого разочарования.

Кинокадры с решающим голом Мартинеса Марселино в финале я просматривал не один раз. Бил нападающий не с полутора метров, как казалось Яшину («Счастье трудных побед», 1985). Это не смахивало на оправдание ни по тону заметок о матче, ни по привычке – Яшин никогда не оправдывался. Такая аберрация встречается у непосредственных участников футбольных событий. Но я четко видел, что фланговый навес Хесуса Марии Переды был принят Марселино за границей вратарской. Не вышел Лев на перехват, как обычно поступал при таких обстоятельствах, потому что Альберт Шестернев, пытаясь выловить в воздухе мяч, вступил с испанцем в борьбу, а третий – вратарь – всегда в таких случаях лишний. Увы, форвард выиграл опережение, а вот почему Яшин на его кивок головой даже не дернулся, застыв статуей, для меня вопрос без ответа.