Лев Яшин. Легендарный вратарь
Шрифт:
Еще раз добрым словом надобно помянуть Александра Семеновича. Он наставлял своих защитников: «Берегите Леву, не давайте бить – к нему обязательно должна вернуться уверенность». И она вернулась. Но чего это стоило – чтобы окончательно войти в норму и появиться на поле в Москве совершенно успокоенным, пришлось ждать и терпеть с июня до начала сентября. Затяжного стресса такой силы, как жарким летом 1962-го, Яшин больше не испытывал, но моральных ударов помельче, копившихся, чтобы взорваться позже необратимой потерей здоровья, – сколько угодно.
Новая напасть подкралась уже на следующий сезон, невзирая на то, что он был самым удачным, самым громким в карьере. Конфузом для недоброжелателей, спешивших отправить
Зарубежная печать никак не могла взять в толк, почему Яшин вынужден был уступить свое законное место в сборной СССР, да еще совершенно незнакомому дебютанту. Комментаторы терялись в догадках – от «казни за неудачу в Чили» до чудачества нового тренера сборной Константина Бескова. Тот на пресс-конференции перед московским матчем, отвечая на вопрос корреспондента итальянской «Гадзетта делло спорт», лукаво объяснил отсутствие Яшина его физической и особенно нервной перегрузкой в чемпионате страны. Игроки сборной СССР шушукались между собой, что, видно, «Лева выдохся», некоторые из них предрекали, что его время кончилось. Во всяком случае, Яшин не привлекался к тренировкам, даже не показывался на базе. И вдруг как гром среди ясного неба: Яшин едет в Лондон на «матч века» играть за сборную мира. И возвращается оттуда на коне. Валентин Иванов мгновенно реагирует репликой Виктору Шустикову:
– Ну, Витек, теперь будешь прикрывать грудью Яшина.
– Думаешь, его вернут?
– Пусть попробуют не вернуть…
На сборе перед поездкой в Рим первым, кого увидел Шустиков, был Яшин, прибывший, оказывается, накануне.
– Уже успел потренироваться, – довольно улыбался он. Вел себя по обыкновению сдержанно и спокойно, как будто вся эта шумиха вовсе не его касалась.
О том, что происходило в эти горячие денечки сентября – ноября 1963-го, с возмущением рассказывал мне три года спустя Николай Озеров. Дело было в Лондоне на следующее утро после поражения советской сборной в полуфинале мирового первенства от команды ФРГ. Повод для озеровского возбуждения дал тренер наших футболистов Николай Морозов, публично обвинивший Яшина за мяч, забитый с довольно приличной дистанции Беккенбауэром. Несправедливости этого выпада подивилась тогда вся английская, и не только английская, пресса. Группа наших отборных специалистов, присутствовавшая на чемпионате, тоже решительно не согласилась с оценкой тренера. Мяч взять было невозможно Удар был тот еще. Как сейчас вижу, сидя на трибуне ливерпульского «Гудисон парк», загадочную траекторию мяча – словно бандит, вырвавшийся из-за угла, он вдруг отклонился в полете от первоначального направления и завернул в правую от Яшина «девятку». Совсем еще недавно мы иногда видели приблизительно такие удары в исполнении Роберто Карлоса. Так вот, кляня Морозова на чем свет стоит, Озеров в необычайном волнении тогда выпалил:
– Они опять взялись за свое. Я был в Чили и все видел своими глазами, но Чили им было мало. Ведь все повторилось на следующий год. Знаете, что произошло? Когда без Яшина обыграли итальянцев в Лужниках, собрался верховный синклит, и Гранаткин спросил Бескова, нужен ли ему Яшин для ответной игры в Риме. А если не нужен, пусть собирается в Лондон играть за сборную мира – получено, мол, приглашение. Хотя позже Бесков придумал, что берег его для ответного матча в Риме, ответ был ясный и недвусмысленный. И Яшин отправился в Лондон. Ему, видите ли, давали возможность достойно завершить карьеру. Но после Лондона не взять его в Рим было уже невозможно. Прошло три года, а он все еще никак не «завершит»… И вот снова попал под обстрел. Закулисные игры вокруг такого человека мне противны!
Этот инцидент напомнил, сколько же раз Яшина списывали… И в первой половине 60-х, и во второй. В 1965 году в аэропорту Цюриха его узнал какой-то пассажир, выразил восхищение, взял автограф и сказал:
– На будущий год во время чемпионата мира устроюсь у телевизора и буду смотреть все матчи подряд.
Яшин тяжело вздохнул:
– Я тоже.
Особенно не верил, что его возьмут, тем более что немного прихварывал. Но Морозов изрек:
– Как же не воспользоваться тем, что у нас в воротах два Яшина? Первый – он сам, второй – его фамилия.
Тренер советской сборной имел в виду, что соперника может остановить не только мастерство вратаря, но и откровенная боязнь опростоволоситься в дуэли с ним, психологическая неуверенность атакующих, внушаемая звучной репутацией Яшина. Что не помешало сгоряча, без всяких оснований, напуститься на вратаря, сумевшего действительно отличиться на мировом форуме в 37(!) лет.
Переиначивая Окуджаву, который вопрошал, «за что же Ваньку-то Морозова, ведь он ни в чем не виноват…», в свою очередь спросим, за что ж другой Морозов – Яшина, ведь он ни в чем не виноват? Сам вратарь на этот раз считал, что чист перед своей совестью и перед командой, а это верный признак невиновности, если он всегда был готов поедом себя есть за малейшую оплошность.
Вот этот гол в описании самого Яшина: «Беккенбауэр с мячом неспеша продвигался к нашим воротам, высматривая по пути, кому бы повыгоднее отпасовать. Он не мог решить этого, поскольку все партнеры были прикрыты. Я низко нагнулся и с трудом сквозь мелькавшие просветы в частоколе ног старался не упускать его из виду. И все-таки, к несчастью, в решающий момент, в момент удаpa, Беккенбауэр оказался скрытым от меня игроками, и я увидел мяч, летящий в угол, слишком поздно. Такова правда об этом голе, вызвавшем слишком поспешные суждения».
Взамен огульных упреков, столь для нас типичных, пытались скрупулезно разобрать этот эпизод и въедливые, всегда стремившиеся докопаться до сути комментаторы еженедельника «Франс футбол», потому и заслужившего высокую репутацию в мире спортивной журналистики. Перед вами отрывок из стенограммы «круглого стола», состоявшегося в редакции, когда уже улеглись английские страсти, – в сентябре 1966 года.
«Жак Ферран. Не кажется ли вам, что вратари часто испытывали трудности, оказываясь позади очень массивной, сгруппированной защиты? Прежде чем говорить о недостатках вратарей, я думаю, надо констатировать дополнительные трудности, те, что нередко возникали у них по вине собственных защитников.
Робер Вернь. Это одно из досадных последствий футбольных перемен. Второй гол, пропущенный Яшиным в игре с немцами (он не увидел удара Беккенбауэра из-за толпы мечущихся перед воротами защитников), – самый наглядный пример».
Не могу пройти и мимо оценки британского журналиста Брайана Гленвилла, многие годы известного всему футбольному миру по глубокому проникновению в смысл великой игры. Работая над документальным фильмом о чемпионате мира-66 (помню, представлял его в московском кинотеатре «Спорт»), он несколько раз специально просмотрел кадры, зафиксировавшие с разных точек второй мяч в ворота сборной СССР, чтобы тщательно разобраться, насколько заслуживал упрека Яшин. И вот что написал в результате «собственного расследования»: «Для меня бесспорно, что Яшин не виноват. Он с опозданием рванулся к штанге, думая, что мяч пройдет мимо. Но никак не мог видеть полета мяча, закрытый своими и чужими игроками, и этот запоздалый рывок доказывает скорее его блестящую интуицию, но не ошибку».