Левая политика, № 5 2008. Предварительные итоги
Шрифт:
В период глобализации капиталы начали свободно перемещаться из одной зоны планеты в другую, но рабочая сила была искусственно заперта в национальных границах. Корпорации имели возможность выбирать себе любой из множества рынков труда. Закрытые государственные границы и жёсткие антимиграционные законы препятствовали рабочим покидать зоны, где не действовало трудовое и социальное законодательство, а люди были бесправны. Даже если рабочие нелегально вырывались в ЕС, США и другие страны (с некоторых пор — и Россию), они оставались почти бесправными. Такая политика облегчала корпорациям снижение оплаты труда для граждан «старых индустриальных стран», а также свёртывание социального и трудового законодательства. В итоге в целом ряде отраслей американской и европейской экономики «третий мир» оказывался внутри «первого». Дестабилизированные социальные системы периферии продолжали выбрасывать миллионные массы эмигрантов на рынки труда в страны центра. Если в 1960-е
Обеспечивая рост рентабельности корпораций, неолиберальная модель глобальной экономики была лишена системных перспектив. Чтобы развиваться дальше, мировому хозяйству требовались качественные перемены. Высокие прибыли корпораций, полученные в результате жестокой эксплуатации бесправных рабочих «третьего мира», обеспечили удешевление капитала, что позволило в 2001 году отложить системный кризис за счёт беспрецедентного распространения потребительских и ипотечных кредитов. Однако этого ресурса оказалось достаточно для поддержания экономического роста в глобальной системе лишь до конца 2007 года.
Новый мировой кризис открылся обрушением кредитной пирамиды в США, потребительском центре планеты (на США приходится до 40 % глобального потребления). Массы американцев оказались не в состоянии приобретать прежнее количество товаров на свои доходы, снижавшиеся с начала 1980-х годов. Население США также продемонстрировало неспособность платить даже по самым дешёвым кредитам. Аналогичные проблемы проявились в Великобритании и ЕС. Открылся новый кризис глобальной экономики, знаменующий смену больших хозяйственных волн. Мироэкономика не могла дальше развиваться по-старому.
На протяжении всего периода 1975–2008 годов корпорации и государства проводили политику сознательного удешевления рабочей силы. Компании выносили производство в «третий мир», ухудшая условия найма в «первом». Свыше 30 лет заработная плата не увеличивалась, а продолжительность рабочей недели росла.
После кризиса 2001 года государства усилили эмиссию. ЕС пустил в оборот купюры в 500 евро, Россия — 5000 рублей. Наиболее активной оказалась эмиссионная политика США. Во время последней понижательной волны в деловом мире господствовала доктрина дешёвой рабочей силы. Считалось, что конкурентоспособность предприятий и национальных экономик напрямую зависит от величины заработных плат и дешевизны национальных валют. Предполагалось, что чем эти показатели ниже, тем эффективней экономика. Однако в условиях глобальной девальвации валют падение цены на рабочую силу вступило в противоречие с её потребительской функцией. Происходящее в мироэкономике удешевление рабочей силы, ставшее из-за кризиса неуправляемым, делает убыточным производство товаров в прежнем количестве и на прежнем техническом уровне. Для снятия этого противоречия требуется скачок в производительности труда, означающий техническую революцию в индустрии.
2.6. Логика системного кризиса
Разобрав происхождение и природу глобального кризиса, мы можем спрогнозировать его развитие. Можно также определить перемены, которые он должен совершить для вывода мироэкономики на новый этап развития.
Рассмотрим два сценария кризиса: мягкий (предполагающей сознательное перестроение мироэкономики) и спонтанный (основанный на стихийном развитии процесса).
Теоретически кризис смены волн может быть пройден по мягкому сценарию. Однако нет оснований полагать, что необходимые перемены смогут совершиться вследствие сознательного вмешательства глобальных политических институтов. Такое вмешательство потребовало бы сменить политику удешевления рабочей силы политикой повышения зарплаты и поднятия образовательного уровня работников (что неминуемо потребует сокращения рабочей недели). Политика ликвидации «социальных издержек» должна быть заменена расширением в обществе социальных гарантий, включающих бесплатные медицину и образование. Спонтанная инфляция при таком сценарии легко могла быть остановлена вследствие восстановления потребления. Реализация данной стратегии позволила бы избежать колоссального уничтожения кризисом накопленных богатств, но потребовала бы их перераспределения, а также осуществления на мировом уровне согласованных действий по преодолению кризиса, включая решительное вмешательство межгосударственных институтов в дела частных компаний. Она почти неизбежно должна сопровождаться сменой «управленческого персонала» в виде политических элит и радикальным изменением господствующей идеологии, что ни в одном обществе не может произойти без сопротивления.
В геоэкономическом плане потребовалось бы снять барьеры на перемещение рабочей силы, ликвидировав локальные рынки дешёвого труда и компенсировав дефицит специалистов в одних регионах за счёт избытка в других (Европа, Северная Америка, Япония).
Все названные меры могли бы способствовать плановому технологическому перевооружению промышленности и переходу к её интенсивному развитию.
Вследствие того, что данный сценарий целиком противоречит интересам корпораций и означает отказ от всей прежней неолиберальной политики, в настоящее время он является чисто теоретическим и не может рассматриваться всерьёз. Но это не означает, что под давлением снизу его элементы не могут быть частично реализованы. В конечном итоге, несмотря на консервативное сопротивление мировых элит, мировое хозяйство под воздействием внутренних противоречий будет развиваться именно в направлении очерченных выше преобразований.
Второй путь является стихийным и логично вытекает из непринятия означенных мер в ближайшее время. Согласно логике глобального кризиса (взятой вне расстановки сроков), инфляция продолжится и через некоторое время наложится на падение объёмов промышленного и сельскохозяйственного производства. Сбой в торговле приведёт к остановке значительной части мировой индустрии. Крупное биржевое падение вместе с обрушением национальных рынков недвижимости также способствует переходу инфляции в стагфляцию. Финансовая помощь государства не сможет поддерживать активность компаний продолжительное время и не восстановит потребительские рынки. Протекционистские меры сами по себе также не принесут желаемых результатов, поскольку международное разделение труда в современном мире очень велико. Материальные ресурсы правительств окажутся исчерпаны. Искусственное разделение мирового рынка труда на сегменты с разным уровнем оплаты и социальными отношениями потеряет своё прежнее значение, поскольку доходы граждан «первого мира» будут обрушены. Структура общественного потребления также изменится, что будет иметь далеко идущие последствия.
Экономическое падение перейдёт в продолжительную депрессию, в ходе которой и произойдут системные изменения мирового хозяйства. Не допускаемые глобальными монополиями к реализации с 1960-х годов технологии начнут внедряться и позволят существенно удешевить продукцию. Обратной стороной удешевления товаров станет повышение спроса на высококвалифицированную рабочую силу. Обострится корпоративная конкуренция. Руководство компаниями станет более сложным и потребует от управленцев больших технических знаний. Произойдёт вторая «революция менеджмента», которая в значительной мере отменит привилегированные позиции элит, сформировавшихся в ходе первой. Участие в принятии управленческих решений высококвалифицированных специалистов на производстве также может стать вероятным уже в первом посткризисном цикле подъёма (5–8 лет: 2012–2019 годы). Развитие производства получит в экономике приоритет по сравнению с торговлей и финансовыми спекуляциями. После кризисного сокращения энергопотребления возобновится его рост. Однако значение углеводородов, вероятно, существенно упадёт. Широкое внедрение биотоплива также, очевидно, не состоится. Экономике потребуется дешёвая энергия, производимая в больших, чем прежде, количествах. Под воздействием кризиса в этой сфере логично ожидать крупных прорывов.
Независимо от сценариев, кризис приведёт к возрождению протекционизма как в богатых странах Запада, так и в государствах периферии. Политика будет проводиться таким образом, чтобы по возможности не затрагивать продукцию своих корпораций, производимую в других странах. Новый протекционизм станет орудием глобальной корпоративной конкуренции. Транснациональные корпорации, контролирующие рынки производства и сбыта одних стран, будут защищать их от посягательств капитала других стран. То есть «национальный протекционизм» для многих государств периферии явится формой защиты интересов господствующего на рынке транснационального капитала. Вместе с тем взаимная зависимость экономик возрастёт; в «старых индустриальных странах» начнётся реиндустриапизация, направленная в большой мере на выпуск средств производства, предназначенных для промышленности периферии. Обострение корпоративной конкуренции обернётся ростом числа конфликтов в мире, поскольку взлом рынков потребует политического либо военного вмешательства.
По итогам кризиса мироэкономика станет ещё более монополизированной. Произойдёт много корпоративных поглощений. Большинство малых предприятий не сможет пережить смену конъюнктурных волн. В результате того, что принятие действенных мер по преодолению хозяйственного спада будет откладываться, уничтожение кризисом накопленных богатств окажется колоссальным. Исходя из реализуемых сегодня стратегий и опыта кризисов 1900 года (с депрессией до 1903 года), 1929–1933 годов и 1969–1982 годов (четыре кризиса), это можно сказать с большой уверенностью. В XIX веке смена хозяйственных волн также проходила болезненно: кризис 1847–1849 годов охватил всю Европу и во многих странах привёл к революции, а кризис 1873–1878 годов стал самым продолжительным в истории.