Левая политика, № 5 2008. Предварительные итоги
Шрифт:
После вторжения советских войск в Чехословакию в 1968 году руководство ЛПК резко осудило Москву, примкнув вместе с товарищами из Италии, Франции, Испании и Англии к еврокоммунистическому течению. Организация была переименована, став просто Левой партией (ЛП), без добавки «коммунисты». В свою очередь, сторонники Москвы — не без поощрения «Большого Брата» — в 1977 году раскололи партию. Из ЛП выделились организации, базировавшиеся на севере страны, которые издавали газету Norrskensflamman («Северное пламя»). Они основали Рабочую партию — коммунисты Швеции (РПК). Долгой жизни этой организации не было суждено, в настоящий момент от неё осталась только газета, редакция переехала в Стокгольм и теперь газета выходит под названием Flamman («Пламя»), Сейчас издание фактически является органом Левой партии.
Впрочем, раскол 1977 года имел для левых определённые социальные последствия. На протяжении большей части послевоенной истории Швеции именно социал-демократы пользовались поддержкой рабочих, тогда как коммунисты опирались в основном на интеллигенцию. Однако в конце 1960-х массовые студенческие выступления никак не были связаны с деятельностью ЛПК, а в раскол 70-х ушли как раз немногие организации, состоявшие из рабочих. Позднее, когда провал проекта РПК стал очевиден, остатки её структур вернулись в Левую партию, но присутствие левых в рабочей среде свелось к минимуму. К середине 1980-х социальная база партии, как и её идеология, отличалась крайней рыхлостью. Левые пытались оседлать поднявшуюся экологическую волну, и до известной степени им это удалось. В Швеции долгое время не было сильной «зелёной» партии, поскольку эту нишу занимали левые. Тем не менее, кризис Левой партии продолжал усиливаться, несмотря даже на единичные электоральные успехи. Пиком кризиса стал 1991 год, когда предвыборная кампания в Швеции совпала с августовским путчем в Москве. Левые, намеревавшиеся улучшить свои позиции, с трудом прошли в парламент. Руководство партии взяло резкий курс вправо, стараясь всячески отмежеваться от коммунистического прошлого.
Электоральные результаты ЛП к концу 1990-х годов заметно улучшились — не столько за счёт достижений партии, сколько за счёт того, что социал-демократы тоже уходили всё дальше вправо, оставляя разочарованных и растерянных избирателей Левой партии. В 1998 году левые добились самого высокого результата за всё время своего участия в выборах — 12 %. Но это не только не помогло преодолеть внутренний кризис, но, напротив, обострило его.
Именно в этот период в молодёжной организации левых сложилась группа лидеров и активистов, поставивших перед собой цель обновления партии. «Молодые левые» (Ung Vanster) характеризовали себя как «революционную организацию, связанную с реформистской партией». Они активно включились в антиглобалистское движение, одновременно объявив о том, что (в отличие от официальных лидеров) не видят причин стесняться коммунистического и марксистского прошлого партии. Молодёжное крыло выдвинуло целую группу новых лидеров и активистов, таких как Арон Этцлер, который впоследствии возглавил газету Flamman, Али Эсбати, ставший ведущим идеологом партии, Хеннинг Зюсснер, ответственный за международную работу (он, в частности, представлял «Молодых левых» в Вологде). Начинается и активный поиск единомышленников. Легче всего было найти их в соседней Норвегии, где среди молодёжи Социалистической левой партии происходили схожие процессы. В России завязались контакты с коллективом Института проблем глобализации, позднее преобразовавшимся в ИГСО.
В 2004 году лидерство в партии захватило левое молодёжное крыло, что вызвало скандальные уходы многих прежних лидеров и аппаратчиков, депутатов парламента, включая бывшего лидера ЛП Гудрун Шиман. Как грустно пошутил один из партийных идеологов Стефан Сьёберг, «мы вносим в квартиру мебель, а они поджигают дом». Однако на выборах 2006 года ЛП, несмотря на кампанию, развёрнутую против неё буржуазной прессой и бывшими товарищами, набрала около 6 % голосов и сохранила свои позиции в парламенте. Преодолев кризис, шведские левые начали увеличивать своё политическое влияние.
Первый совместный семинар «Левой политики» и ЛП прошёл в Кирове в январе 2007 года. Второй семинар, назначенный в Вологде на декабрь, планировался как международный с участием представителей Белоруссии и Украины. Однако из Белоруссии никто не прибыл, а с Украины приехал лишь Захар Попович, выступавший от имени Организации Марксистов (ОМ).
Опыт украинской ОМ обсуждался на конференции очень подробно. Ведь она может рассматриваться как единственный пока пример новой левой структуры на территории бывшего Советского Союза, которой удалось занять устойчивое место в политической жизни общества. Разумеется, ОМ не смогла стать значительной политической силой на Украине, да этого и нельзя ожидать в условиях почти полного отсутствия ресурсов и ограниченного доступа к масс-медиа. Однако Организация оказалась единственным политическим проектом, построенным снизу без участия старой номенклатуры и олигархии. Несмотря на широкий идейный плюрализм и серьёзные разногласия по многим вопросам, особенно теоретическим, ОМ сохранила единство. Показательно, что Левый Фронт, который пытались построить в России в тех же 2005–2006 годах почти одновременно с украинскими товарищами, распался, не просуществовав и года.
С другой стороны, как отмечали многие участники вологодской дискуссии, Организация Марксистов Украины вряд ли может быть образцом для российских левых. Она возникла в специфической обстановке сразу после «оранжевой революции», когда левым было принципиально важно заявить об отказе от участия в политических играх на стороне одной из двух буржуазно-олигархических группировок («голубых» или «оранжевых»), Одним из важных в стратегии развития ОМ был расчёт на продолжающийся кризис официальных «коммунистической» и «социалистической» партий, метавшихся между буржуазными блоками. Если для СПУ эти метания оказались фатальными, то КПУ смогла в итоге занять собственную позицию, удержав избирателя. Как заметил член редакционного совета «Левой политики» Алексей Козлов, «на данный момент среди украинских партий КПУ смотрится наиболее достойно».
В подобной ситуации перспективы быстрого роста ОМ исключительно за счёт заполнения политического вакуума выглядят сомнительными. Встаёт вопрос о собственной наступательной политической линии. Этот вопрос в разных формах несколько раз звучал в зале, но не получил однозначного ответа.
По мнению большинства участников дискуссии, нет оснований надеяться, будто становление новой левой партии в России станет возможно по мере распада КПРФ. Разрушение старой оппозиции, если оно не будет связано с формированием новой (и вызвано этим), скорее деморализует активистов левых организаций, чем даёт им реальные политические ориентиры. Упадок КПРФ является реальным фактом, но он может продолжаться долго, причём здесь имеет место скорее обратная зависимость. Именно потому, что левой оппозиции в стране нет, партия Зюганова может сохранять своё положение, несмотря на постоянные провалы, поражения и предательства.
Перспектива создания объединённой организации левых в России, активно обсуждавшаяся в Вологде, зависит от нашей способности выстроить единую политическую линию, причём выстроить её наступательно, опираясь на новые социальные движения и в первую очередь на поднимающееся новое рабочее движение. Именно поэтому дискуссия о взаимоотношении левых с рабочим движением оказалась центральной темой вологодской конференции.
Обсуждение перспектив новых профсоюзов началось с доклада Владислава Курочкина, посвящённого положению современного рабочего класса в России (доклад опубликован в «Левой политике» № 3), и было продолжено выступлениями Ильи Будрайтскиса, Святослава Ячменёва, Николая Блохина и Бориса Кагарлицкого. Несмотря на рост числа рабочих выступлений и подъём забастовочного движения, следует признать, что речь пока идёт об очень незначительной части наёмных работников. Другое дело, что именно эта небольшая часть трудящихся может оказать решающее влияние на обстановку в стране, как заметил в ходе обсуждения Сергей Смирнов. По его мнению, однако, именно сохраняющиеся сектантские настроения среди левых препятствуют расширению их влияния среди рабочих активистов и общества в целом.
От лица профсоюзов в конференции участвовали Татьяна Юдина (ВКТ) и Юрий Виньков («Защита труда»). Представители рабочего движения подчёркивали, что несмотря на существенные успехи последних двух лет свободные профсоюзы всё ещё слабы и сталкиваются с усиливающимся давлением властей. Характеризуя свой опыт в качестве лидера рабочего движения, Виньков подчёркивал, что активное идеологическое присутствие левых необходимо самим рабочим организациям, однако из этого не следует, будто левые должны пытаться руководить ими. Имеющийся опыт подобных попыток связан в основном с Российской коммунистической рабочей партией (РКРП), которая сейчас находится в глубоком кризисе. В свою очередь, рабочие активисты в условиях давления готовы принять помощь с любой стороны, не слишком задумываясь, кто и почему предлагает им поддержку. На одном собрании Виньков видел рабочего лидера, который вытащил из кармана сразу три удостоверения помощника депутатов — от РКРП, от КПРФ и даже от ЛДПР. К счастью, КПРФ при всех своих ресурсах не умеет работать с профсоюзами и стачкомами. Этим надо пользоваться.
Когда рабочее движение становится сильнее, оно становится более разборчивым. Так было на определённом этапе в Казахстане, где Виньков работал в 1990-е годы. Проблема в том, что сейчас на левом фланге нет такой партии, которая могла бы в полной мере выразить все интересы рабочего класса. И её не будет в будущем. В этом нет ничего катастрофического. Именно потому, что партия никогда не будет тождественна рабочему классу или даже рабочему движению, необходимо охранять независимость массовых рабочих организаций. И подобное противоречие может стимулировать наше движение вперёд.