Левиафан. Черное Солнце
Шрифт:
Мидас же видел мужчину физическим зрением и от него не укрылась сухая атлетичность могучей фигуры. У воина были выдающиеся грудные мышцы, крупные плечи и рельефные бицепсы. Его предплечья избороздили жгуты синих вен, а бедра и икры казались высеченными из цельной скалы. У него были серо-голубые глаза, короткая и довольно редкая борода и длинные седые волосы, заплетенные в несколько тугих косиц, перехваченных на шее и за спиной простыми кожаными ремнями. Он смотрел угрюмо, но не злобно.
Вторым спасителем оказалась невысокая стройная женщина с чуть полноватой, но изящной
– Выродки Сайласа, – проговорил воин с клеймором. Свой исполинский меч он закинул на плечо и презрительно плюнул на ближайший труп, обращенный его умелым клинком в груду исковерканной, исходящей алыми соками плоти. – Вам повезло, что мы проходили мимо. Вообще-то не собирались в эту сторону.
– Можете пойти с нами, – женщина не смотрела на странников. Она юрко лавировала среди тел, из которых ее стрелы несколько мгновений назад выпили жизнь. Вскоре стало ясно, что она искала – лучница собирала оставшиеся целыми стрелы, а со сломанных снимала оперение и наконечники.
– Вы неплохо сражались, учитывая ваше… состояние, – воин с клеймором издал низкий гортанный звук. Насколько понял Карн, это был смешок. – Ты, – воин бесцеремонно ткнул пальцем в Мидаса. – Чуешь, как силы покидают тело?
Фригийский царь сощурил глаза и коротко кивнул.
– Второй истинно видит, – пробормотала лучница, склоняясь над очередным трупом в поисках стрелы. – Но теперь не так четко, как прежде.
– Что это? – Карн решил, что задавать вопрос типа «откуда вы знаете» будет попросту глупо. Эти двое, похоже, давно в Хельхейме, и раз не спешат убивать, значит – могут помочь.
– Проклятие кельтов! – на этот раз клокочущий звук, вырывавшийся из грудной клетки воина с клеймором, уже более-менее походил на смех.
– Называют по-разному, – женщина впервые посмотрела на них, сначала на Карна, потом на Мидаса. – Каждый, кто попадает сюда, слабнет – кто мышцами, кто разумом, а кто – и так, и эдак. Никто не знает, почему. Но это проходит. С годами.
Мидас присвистнул. А потом скривился и глухо зарычал, бессильно сжимая и разжимая кулак. Он все явственнее чувствовал предательскую слабость, поселившуюся в его теле.
– Чем сильней был – тем слабее будешь, – заявил воин с клеймором. – Но Улла верно сказала – это проходит.
– Можете пойти с нами, – повторила женщина. Она закончила собирать стрелы и встала подле своего спутника, отчего могучее сложение сурового воина выглядело особенно выдающимся. – Вы умеете драться, такие здесь нужны.
У них были десятки вопросов. Действительно ли они в Хельхейме? Тогда почему они видят перед собой людей, если Один сказал, что люди не попадают в этот мир? Кто были те налетчики у моста? Куда их хотят отвести и что означает замечание лучницы насчет «умеете драться» и «такие здесь нужны»?..
Однако
– Так куда мы идем? – врожденное любопытство Мидаса наконец прорвалось сквозь затуманенное сознание, бесконечно прокручивавшее на холостом ходу единственную мысль – мысль об отдыхе.
– К нашей предводительнице, – коротко бросил воин с клеймором, не удостоив странников взглядом. Казалось, его ответ должен был все расставить по своим местам.
– А у нее имя есть? – в голосе Карна прозвучало раздражение, что самого парня удивило не меньше, чем Мидаса. – У вашей… предводительницы?
– Конечно, есть, – хмыкнул воин, перебрасывая клеймор на другое плечо. – Ее зовут Хель.
Глава 11. Обреченные
Хель оказалась вовсе не отвратительным монстром, у которого одна половина тела – черно-синяя, а другая – мертвенно-бледная. И жила она совсем не в промозглом чертоге, где вечно идет дождь. Легенды, как это порой бывает, оказались преувеличены и искажены. Мягко говоря – кардинально.
Однако она действительно была богиней – рождена волей человека на далеком Севере спустя несколько веков после появления Всеотца. Один помог ей адаптироваться в мире, который тогда еще был в равной степени непонятен ни богам, ни людям, а потому и тем, и другим казался непостижимо прекрасным.
Ее истинный возраст, не поддающийся исчислению, выдавали глаза – то был давно нескрываемый отблеск беспредельной усталости в глубине синих омутов, что казались двумя звездчатыми сапфирами, наполированными до матовой черноты жерновами времени.
Тем не менее, фигура Хель была скорее девичьей, чем женской – высокая и стройная, будто натянутая тетива – в каждом ее движении читалась готовность к действию. У нее были длинные черные волосы, в которых неуловимо терялось несколько пепельных прядок. Она носила прическу подобную той, что была у воина с клеймором, – волосы заплетены в косы, а косы перевиты между собой простыми кожаными лентами.
На богине было темно-синее одеяние с высоким воротником-стойкой и серебряной вышивкой по подолу и рукавам, плотно подогнанное по фигуре, и узкие штаны из того же материала, который не поддавался идентификации, – вроде бы шелк, но слишком уж плотный и с каким-то недобрым блеском. Из доспехов Хель носила только короткий юшман плетением 6 в 1.
Изящные ножки богини, которую Мидас, будучи истинным знатоком женской стати, признал объективно красивой, таились в невысоких полусапожках с плоской подошвой. Оружия при ней не было и вскоре они узнали – почему. Хель сама была оружием, лучшим из возможных.