Левиафан. Черное Солнце
Шрифт:
Луг никогда не стеснялся подчеркивать свое превосходство над другими членами Совета. И в этот раз его догадливость пришлась кстати гордому и амбициозному духу древнего существа.
– А забросило их сюда нечто… – король Дал Риады сощурил глаза и наклонил голову. Карн увидел, как к Мидасу метнулись тонкие энергетические жгуты и тут же преградил им дорогу, выстроив в пространстве перед фригийским царем мыслеобраз геральдического щита, переливающегося всеми цветами радуги. Щит, сотканный из единственной эмоции – восторга, оказался непреодолим для щупалец чистой энергии, не имеющей эмоционального
Луг удивленно хмыкнул. Карн ощутил, как тот собирается с силами, чтобы повторить штурм, но внезапно ауру короля Дал Риады перекрыла волна холодной первобытной силы. Ее источником был Имир – гигант посмотрел на Луга и медленно покачал головой.
Мидас догадался, что все они почуяли Вегвизир, но не смогли постичь природу артефакта. «Не вашего уровня игрушка», – с задорным злорадством подумал фригийский царь. Иблис за его спиной хохотнул, Кром мрачно улыбнулся.
– У нас нет на это времени, – высокий красивый голос Улля был под стать молодому точеному лицу, обрамленному прямыми локонами пепельных волос. – Имир, что ты знаешь о них? Ведь не зря они оказались именно здесь и сейчас, в такой момент.
– Они нам друзья? – уточнил Эрьяквель. Рапиру альв опустил, но не спешил прятать ее в незримые ножны.
– Или враги? – прогудел Айвис. Чудовищный топор цверга, напоминавший гипертрофированный лабрис, покоился подле его кресла, аккурат рядом с правой ладонью.
– У них свой путь, и здесь он пересекается с нашим, – после короткого молчания ответил Имир. Мидасу показалось, будто в голосе турса просквозило грустью. Карн же не смог прочесть его слепяще-холодную ауру, как ни старался. – Они здесь по указанию Странника. Этого достаточно, чтобы не мешать им.
– Странник! – фыркнул Иблис, но словам Имира перечить не посмел.
– Я вижу, – прошептала Таласса, представляющая в Совете наяд. Она была единственной в зале, чьи глаза оставались закрыты. Все остальные с интересом рассматривали двух пришельцев. – Имир прав, Странник указал им путь. Но даже ему не ведом итог этого пути. О, это будет не здесь, не там. Они свершат великое…
Пророчество оборвал приглушенный грохот, доносившийся, казалось, из самого сердца земли. За стенами Зала Совета, судя по звукам, рухнуло еще несколько зданий. Вновь потемнело – свет, излучаемый зачарованным обсидианом стен, обратился сумраком.
– Плевать на них, – Кром рывком поднялся. – Я верю словам турса. И речам наяды тоже верю. Не враги – и ладно! Имир! Как нам исправить содеянное ариями?
Гигант начал рассказывать о Ритуале Восстановления и все внимание членов Совета мгновенно переключилось на него. О двух пришельцах вроде как сразу забыли, так что Карн и Мидас могли перевести дух. Фригийский царь медленно вернул меч ножнам, а Карн осторожно ослабил защитные барьеры – насколько он видел, попытки просканировать их прекратились.
Турс говорил недолго – большую часть информации он передал членам Совета ментально, Карн почувствовал это. Блокирующие браслеты были сняты, так что представители правящих рас могли использовать все преимущества истинного зрения. Правда, в этом времени оно так не называлось. Здесь говорили просто – сила, и она не считалась чем-то особенным, ей владели
Когда Имир закончил, Совет загомонил и стал расходиться. Хотя расходиться – не совсем то определение, ведь в зале не было дверей. Существа просто таяли в пространстве с легкой иллюминацией и хлопками вытесненного воздуха, подобно тому, как телепортировался Брат Вюрда из Аркаима.
К Мидасу и Карну, которые после потери всеобщего внимания ощущали себя лишними на этом празднике жизни, подошел Кром. В нем было не меньше трех метров росу, суровое лицо, будто высеченное из серой скалы, окаймляли волны засаленных черных волос. Мышцы гранитными валунами бугрились по его оголенным рукам, которые, казалось, с легкостью раздавят пушечное ядро, точно арбуз или дыню. Кром без лишних разговор подхватил пришельцев под руки и в следующее мгновение они оказались в другом помещении.
Этот зал тоже не имел дверей, но сей незначительный нюанс легко потерялся на фоне другого факта. Зал был настолько огромен, что Мидас с трудом различал противоположную стену, а потолок попросту терялся в белесой дымке. Из каких материалов были выполнены стены и пол – фригийский царь так и не понял.
Древний бог толкнул Карна локтем в бок, но тот лишь покачал головой – он не знал, как сказать другу, что этот зал ЖИВОЙ. Они будто находились внутри существа, пребывавшего в постоянном движении – его безграничная мощь, проявленная в потоках золотой пульсирующей энергии, растекалась по гибкому каркасу духовного основания, раз за разом меняя направление течения. Это было непередаваемо, даже невыносимо – Карн приглушил свои чувства, чтобы не сойти с ума, как уже делал в Аркаиме.
Кром повел их вдоль берега великолепного озера, занимавшего весь центр зала. Хрустальная поверхность воды казалась застывшей, а под ней будто клубилась сгустившаяся пластичная темнота. Карн мельком коснулся ее и больше не посмел повторить этот отчаянный эксперимент. Темнота была РАЗУМНОЙ.
Затем они остановились, Кром посмотрел на людей и тихо хмыкнул. Однако то, что произошло дальше, не удивило их, ну – не в той степени, в которой ожидал гигант. Пол под их ногами беззвучно дрогнул и от него отделился круглый диск примерно трех метров в диаметре. Диск набрал высоту и поплыл над водой, направляемый, очевидно, волей Крома.
Карн и Мидас сразу поняли, что это та самая технология, которую использовал Иван. Но у Крома не было татуировок и он обращался с пространством гораздо виртуознее.
Парень кивнул в ответ на невысказанный вопрос друга и проследил метаморфозы на энергетическом уровне. Кром действительно перепрограммировал реальность, но не так, как Брат Вюрда. Он действовал сложнее и одновременно проще, это было трудно понять, но еще сложнее было бы объяснить.
Вскоре Карн почувствовал, что диск остановился у центра зала над мерно вздымающейся темнотой, которая по его впечатлениям была чем-то вроде глобального хранилища информации, наделенного собственным интеллектом, возможно даже сознанием. Неожиданно вспомнилось, как Иван упоминал о Логрисе. Вряд ли это он, но, возможно, его часть.