Левиафан. Пути Древних
Шрифт:
Но одной из химер все же удалось прорваться. Она не убила руса, заслонившего ей путь, просто врезалась в него всей массой и оттолкнула в сторону. Воин был молод и, возможно, не так опытен, как его боевые братья, поэтому и не смог устоять. Тварь оглушительно закричала, но в следующее мгновение ее голова распалась на две половинки. Мидас полным отвращения взглядом провел по клинку, с которого стекала черная маслянистая кровь.
Вслед за первой химерой на галерею влетела вторая, а потом сразу два монстра появились за спинами воинов, скорее всего прокравшись по крыше. О том, почему их не заметили лучники на башнях, можно было только гадать, да и причин нашлось бы немало. Это
Арминиус закрутил восьмерку, отгоняя от себя химеру, намеревавшуюся сократить дистанцию с добычей. Чудовище проворно отпрыгнуло, вампир двинулся следом, выбросил один клинок вперед, целя в вытянутую морду, вторым отмахнулся от хвоста с ядовитым жалом. Каинит продолжил укреплять инициативу, нанес несколько рубящих ударов, заставляя химеру отступить, а затем будто бы замешкался. Тварь не сумела распознать простой финт и с рыком бросилась на противника. Арминиус с нечеловеческой скоростью сместился в сторону, отсекая чудовищу одну из передних лап резким взмахом гладиуса. Затем он развернулся вокруг своей оси, меняя хват на другом клинке, и вогнал лезвие точно в затылок химеры, которая даже не поняла, каким образом смерть настигла ее, совершенного охотника.
В это время Мидас теснил другого монстра, нанося прячмые вертикальные удары – один за другим. Химера отпрыгивала, уворачивалась, пробовала контратаковать, но каждый раз ее когтистые лапы или клыкастая морда были вынуждены отпрянуть назад, чтобы не отделиться от тела. Бой закончился довольно тривиально – отступая, химера почти в упор подошла к Дыю, который, не задумываясь, перерубил ей позвоночник и продолжил противостояние со своим врагом.
Все время, пока на галерее кипела схватка, Карн неподвижно стоял посреди буйства мерцающей стали, будто происходящее никак его не касалось. Русы уже поняли, что слепой колдун помогает им с гончими, поэтому всеми силами старались его защитить. А парень к этому моменту взял под контроль сразу четырех клыкастых чудовищ и устроил у ворот настоящую бойню. Как только одна из гончих-ренегатов падала замертво, разорванная в клочья своими собратьями, он тут же переключался на другую.
Было достаточно легко контролировать этих примитивных созданий, но Карн не расходился, экономя силы, ведь это далеко не основной противник. Кроме того, он оставлял немного энергии, чтобы не сужать до минимума радиус своего ментального радара. Поэтому когда гашадокуро, внезапно ускорившись, рванулся из темноты к воротам, преодолевая последние метры, парень тут же предупредил об этом Мидаса мысленным сигналом.
– Он снесет ворота! – выкрикнул фригийский царь, пробивая грудную клетку очередной химеры и рывком извлекая измазанное черным оружие. – Просто сметет нас!
– Нет! – прокричал в ответ Дый, превозмогая шум всеобщей свалки, которая, к слову, уже заканчивалась. На галерее лежало девять мертвых химер, столько же – под воротами. Еще пять умирали прямо сейчас. Ни один защитник Радогоста не был ранен.
Мидас не понял ответа молодого военачальника, и подумал было, что парню просто сорвало крышу. Однако в голосе Дыя звучала стальная уверенность, а еще – плохо скрываемая нотка откровенного бахвальства. Это намекало на то, что у защитников города припрятан туз в рукаве. Но когда сорокаметровый скелет, распространяющий вокруг себя омерзительный запах тлена, давя ударами костистых ног чудом выживших гончих, замахнулся на ворота, древний бог непроизвольно сглотнул.
Разумеется, Дый не зря бахвалился! Чудовищная рука гашадокуро с дюжиной пальцев ударилась о незримый доселе энергетический купол, прикрывающий Радогост. Во время удара купол вспыхнул оранжево-розовым цветом, каким бывает летнее небо перед самым рассветом. От места удара во все стороны разбежались синие искристые молнии, по ушам ударил оглушительный треск исполинского статического разряда. Половина пальцев гашадокуро разлетелась костяной трухой.
Монстр провел рукой перед отсутствующими глазами (он же скелет, ну!) и внезапно заревел. Да так, что башни лучников заскрипели, а у нескольких воинов из ушей пошла кровь. А потом Вящий Навь атаковал еще раз, к счастью – с тем же эффектом.
Пока монстр колотил по энергетическому щиту, теряя конечности, Карн попытался коснуться его разума. Он с трудом проник через внешний слой ауры, представлявший собой марево чистой ярости, незамутненной примесями сторонних эмоций. Это будто пытаться плыть сквозь холодный густой мед – на каждое движение уходит прорва сил, да и не особенно приятно.
Парень потерял немало энергии, пока преодолевал это препятствие, но, столкнувшись со вторым слоем ауры гашадокуро, понял, что то были цветочки. Здесь его встретил не просто холод, а замогильный лед. Воображение тут же нарисовало подземную пещеру, в которой стены готовы в любое мгновение сомкнуться и раздавить неосторожного путника в мокрый хрустящий блин.
Парня удивил сам факт наличия второго слоя ауры, ведь это у людей их три, а у созданий Лимба всего один. Но потом он вспомнил, что гашадокуро вовсе не рожден на изнанке реальности, он такой же мифический персонаж, как кентавр или феникс. Или дриада.
Воспоминание пробудило ненависть, а ненависть придала сил.
Парень за доли мгновения преодолел остатки пути и оказался один на один с обнаженной сущностью монстра. А вот это уже интересно – тот был гораздо ближе к человеческим существам, чем могло бы показаться. У него даже было некое образование вроде мозга, но на энергетическом уровне.
Потом Карн отследил отражение этой структуры в материальном мире и понял, что у гашадокуро действительно есть мозг, просто он – костный, и равномерно распределен по всему телу. Но проблема заключалась в другом. У этого мозга не было отдельных областей, отвечающих за те или иные функции, все его элементы были взаимозаменяемы и если погибала одна зона, нагрузка с нее тут же перераспределялась между остальными.
Карн обратил внимание на зеленоватые блики, пронизывающие энергетическое тело гашадокуро. Он уже видел такие – у гарпий, это говорило о повышенной регенеративной способности. Парень собрался с силами и попробовал коснуться мозга существа, но тут же отдернул энергетические щупальца. Он не ощутил боли, но это мимолетное прикосновение забрало у него почти четверть оставшихся сил. Пять секунд прямого контакта – и монстр выпьет его досуха.
И все же Карн предпринял вторую попытку, потому что не мог поступить иначе, слишком многое стояло на кону. Один… два… все! Он на пределе возможностей вырвался из испепеляющих объятий ледяного сознания, так и не поняв, как его одолеть. Зато он понял кое-что другое. Но чтобы озвучить полученное знание, нужно было сперва придти в себя и вновь обрести способность говорить.
– Мы никогда раньше не сталкивались с Вящей Навью, только слышали о нем, – Дый подошел к Мидасу и Арминиусу, которые застыли подле одного из стрельчатых окон с круто задранными головами. Гашадокуро продолжал неистовствовать, кроша свои конечности об энергетический купол и вновь восстанавливая их. Синие молнии с каждым ударом становились все длиннее и разлапистее, а купол на глазах терял яркость.