Левиафан. Пути Древних
Шрифт:
Но у Карна даже не было сил поддаться этому восхитительному чувству абсолютной власти. Ведь он в одиночку удержал ворота! Почти сотню порождений Лимба он держал на этом небольшом пятачке опаленной земли. Такую битву любо воспеть в легендах!
А вот у Мидаса все складывалось иначе. Он несколько раз метнул в гашадокуро подобранные сулицы. Первое копье угодило в пустую глазницу вечно оскаленного черепа, во второй раз он прицелился в ногу и сумел перебить сустав. Вящий Навь споткнулся, но тут же выровнялся и продолжил натиск, стремясь к копьеметам и попросту игнорируя летящие в него копья.
Монстр разворотил четыре дома, на обломках одного из них занялся пожар. Фригийский царь, оказавшийся
А затем Вящий Навь достиг линии боевых машин и с протяжным воем нанес удар сразу несколькими руками.
За мгновение до гибели копьеметы выстрели в ответ, их снаряды отрывали огромные куски от черепа гашадокуро, дробили его грудную клетку, ломали конечности. Но этого не хватило. Семь машин разлетелись в щепу, еще две обдало костяной шрапнелью от раздробленных рук и ног монстра. Ни один расчет не уцелел.
Но десятый копьемет, занявший позицию в центре построения на пологом склоне, остался невредим. Мидас присмотрелся и увидел, что им командует сам Дый.
Молодой воин приказал зарядить следующее копьем, а затем неистово заорал на своих воинов, которые отказались покидать пост перед лицом неминуемой гибели. Дый ударил одного из них кулаком в грудь, отбрасывая в сторону, второго схватил за ворот и тоже отшвырнул прочь. Затем он ухватился за рукоятки системы наведения и прицелился.
Они сделали это одновременно – гашадокуро обрушил на последний копьемет свой исполинский кулак, а Дый выпустил в ответ заговоренное копье. Старший дружины целился не в голову и не в шею, в этом уже не было смысла, ведь всего один снаряд не смог бы нанести значимого ущерба. Воин выстрелил в неприметную точку под ребрами монстра, где к основному позвоночному столбу крепился дополнительный, удерживающий сразу несколько пар ходовых конечностей.
Дый увидел это уязвимое место буквально в то самое мгновение, когда отбросил от себя других воинов расчета. Он стрелял скорее по наитию, пожалуй, впервые в жизни не отдавая полного отчета своим действиям. Но молодой военачальник хотел верить, что его выстрел не пропадет зря, и эта вера наполнила летящее копье ослепительной искрящейся силой. Так сказал бы Карн, если бы в этот момент нашел время обернуться и посмотреть на происходящее.
Но сыну Огнеслава не суждено было узнать – насколько удачным стал его выстрел, ибо прежде, чем копье достигло цели, на боевую машину обрушился кулак гашадокуро. Копьемет, а вместе с ним и молодой воин, за долю секунды опустился ниже уровня земли, превратившись в расплюснутое ничто.
И все же выстрел Дыя сделал свое дело. Копье ударило в сочленение позвонков и начисто выбило один из них. Мгновение ничего не происходило, а потом сразу четыре ноги Вящей Нави отделились от уродливого тела и стали разваливаться на части, лишившись связи с центральным позвоночным столбом. Монстр, явно не понимая, что происходит, наклонился на бок, а потом с пронзительным ревом рухнул плашмя на жилые постройки, люди из которых были предусмотрительно эвакуированы.
Мидас понял – это его шанс! Он взбежал на ближайший дом по обломкам и точно заправский паркурщик рванулся по развалившейся крыше, затем перепрыгнул на соседнее здание, которое распалось надвое, когда на него рухнуло плечо Вящей Нави. Мгновение фригийский царь балансировал на треснувшем бревне, наконец он поймал равновесие и перепрыгнул на ключицу чудовища.
Монстр зашевелился, пытаясь подняться, но его регенеративные способности тоже имели свои пределы – восстановление потерянных конечностей требовало времени. К тому же, защитники Радогоста не сидели без дела – некоторые продолжали метать сулицы, нанося накапливающий урон, другие взяли пример с Мидаса и попытались взобраться на чудовище.
Древний бог полез к шее гашадокуро, где надеялся отделить его уродливую голову от тела. И когда он оказался на месте, то с приятным удивлением обнаружил, что компанию ему составляет каинит, о котором он как-то даже и забыл в суматохе боя. Они встретились глазами и принялись кромсать широкие и мощные шейные позвонки Вящей Нави своими мечами. Арминиус молотил с немыслимой скоростью, так что Мидас различал лишь каждый второй удар. Сам он поднимал и опускал клинок размеренно, четко сочетая движения с дыханием. Удары выходили резкими и мощными, он вкладывал в них не только физическую силу, но и свою ярость, вскипевшую в нем в тот миг, когда он понял, что все происходящее – не случайность, а чей-то коварный план.
Пока гашадокуро барахтался на земле, пытаясь принять вертикальное положение, Мидас и Арминиус крушили его шею и древний бог понял, что победа близка, когда из под его ног, упиравшихся в сочленения скелета, раздался гулкий хруст, опустившийся вниз по центральному позвоночному столбу. Один из шейных позвонков сдвинулся с места, другой накренился в противоположную сторону. Но потом монстр внезапно взбрыкнул, резко поднимаясь, и фригийский царь кубарем скатился по его ребрам, рухнув на деревянные обломки дома.
Мидас ушиб спину и обе ноги, шею защемило. Он с рычанием поднялся, вскинул голову и обнаружил, что Вящий Навь уставился прямо на него. Сомнений быть не могло – огромный скелет стоял в полный рост на заново отращенных ногах и, по-собачьи склонив череп на бок, смотрел на древнего бога. Затем монстр издал короткий низкий рев и нанес быстрый удар одной из второстепенных рук.
Фригийский царь прыгнул в сторону, уходя от сокрушительной атаки. Перекатившись по деревянным обломкам, он почувствовал, как что-то ужалило его в бок, бросил взгляд вниз – из-под ребра торчал обломок сулицы. Мидас лишь сплюнул, решив не тратить силы на такую мелочь. Ведь чтобы достать обломок, придется отбросить меч. Чертова однорукость!
Гашадокуро снова атаковал. Мидас опять кувыркнулся, до хруста сжав зубы, когда обломок сулицы шевельнулся в боку. На глаза непроизвольно навернулись слезы. Монстр ударил еще раз, а потом еще и еще – сразу несколькими конечностями. Бог побежал прочь, лавируя между развалинами, ныряя в дверные проемы и окна. Пару раз он попытался отмахнуться клинком и лишил Ващую Навь нескольких пальцев, хотя монстр едва ли это почувствовал.
А потом Мидас завернул в какой-то проулок и уперся в тупик – здесь стены трех бревенчатых строений сходились вместе, образуя карман, из которого не было выхода. Самая низкая стена составляла около трех метров в высоту – непреодолимая преграда для задыхающегося однорукого воина с копьем под ребрами. Пусть даже этот воин – бог.
Фригийский царь в ярости закричал и развернулся лицом к врагу. Гашадокуро помедлил, будто наслаждаясь бессилием загнанного противника, затем не спеша замахнулся самой большой из своих рук и нанес удар. Мидас вскинул клинок, четко осознавая полную бесполезность этого действия, но когда костяной кулак врезался в сталь, та не дрогнула. Каким-то неведомым образом меч Стража рассвета поглотил львиную долю ударного импульса и Мидаса лишь отбросило на стену.
Монстр снова атаковал. Фригийский царь выставил меч перед собой и его кости хрустнули, а сухожилия затрещали, когда клинок соприкоснулся с кулаком гашадокуро. Вящий Навь не отвел руку для нового удара, он продолжил давить, наваливаясь на врага всем телом. Древний бог почувствовал, как бревна под его спиной захрустели. Или это были его собственные позвонки?..