Левитанты
Шрифт:
– От вас скрывать свою личность я не собиралась. Да, я – Ограта из династии Олов. – Она прошла вглубь комнаты и окинула брезгливым взглядом лежащий у ног матрас. – Как вы можете здесь жить? А за той дверью находится кухня?
– Она самая, – ответил Август, начиная раздражаться, и повторил: – Чем я обязан вашему вниманию? Какой у вас ко мне вопрос?
Легким шагом гимнастки принцесса подошла к окну. Оттуда виднелся зеленый двор, где цвела старая, как этот дом, черемуха. Певчие птицы уже начинали свою трель, уместившись
– Пообещайте мне, господин Ческоль, что просьба, которую я озвучу сейчас, не дойдет до чужих ушей.
Она отвернулась от окна и властно посмотрела на Августа. Левитант привык, что в его обществе девушки обычно приходили в смущение, уводили глаза, застенчиво хихикали, но принцесса Ограта, как Ирвелин Баулин когда-то, и не думала смущаться. Напротив, она смотрела на него как государь смотрит на своего слугу.
– Обещайте, – приказала она, не дождавшись своевременного ответа.
Август, ощутив себя дорожной пылью на ее сюртуке, бестолково кивнул.
– Есть один графф, – начала гостья без предисловий. – Его держат в заточении, в тюрьме. И этого граффа обвиняют в убийстве. – На этот моменте Август сглотнул. Дело обретало неожиданный поворот. – Но графф этот не виновен, он никого не убивал, однако сейчас я не могу этого доказать.
Ограта смотрела на Августа не отрываясь. Говорила она приглушенно, но настолько повелительно, что левитант был готов поверить, что он сам совершил вышеупомянутое убийство, хотя и понятия не имел, о чем идет речь.
– Я намерена освободить его. И сделать это нужно до тотального сканирования, которое назначено на ближайшее воскресенье. Мне нужна ваша помощь, господин Ческоль.
– Вы же дочь короля, – напомнил ей Август. Вдруг, в самом деле, подзабыла. – Вы можете обратиться к своему отцу и сказать ему все то же самое, что сказали мне. Вы же его дочь, он прислушается.
– Мой отец не должен знать, что я знакома с Постулатом, —заявила гостья.
Очевидно, решил Август, Постулатом звался тот, кто сидел за решеткой. Ну и имечко у этого бедолаги.
– Мне нужен человек, который имеет на моего отца определенное влияние, – продолжала принцесса. – Слово которого для отца весомо.
– Вы меня извините, уважаемая госпожа Ограта…
– Зовите меня Моль. Незачем моему имени звучать здесь слишком часто.
– Моль? – заулыбался Август. – Если позволите, вы не совсем похожи на…
– Зовите меня Моль, – повторила гостья жестким, как стук молотка, голосом.
– Ну хорошо, как скажете. – Август почесал взлохмаченный затылок. – Эмм… Моль. Уверяю вас – ваш отец даже о существовании моем не знает, не говоря уже о доверии к моему…
– Речь не о вас, – перебила его гостья. – Речь о вашем друге, Филиппе Кроунроуле.
– А Филипп-то тут при чем?
Ответила Моль с заминкой. Она принялась вышагивать вдоль пустой белой стены и в нерешительности теребить пальцы.
– То, что я сейчас сообщу вам, незаконно. Однако я готова поступиться любыми условностями, лишь бы освободить Постулата.
Все ясно, подумал Август. А Постулат-то этот счастливчик, в него влюблена сама ее младшее величество.
Август ждал. Принцесса мешкала, учащенно дыша и вышагивая туда-сюда – благо, свободным местом его квартира располагала в достатке. Торопить ее он не собирался. Если решила нарушать закон, пускай нарушает его по собственной воле.
– Ваш друг, – наконец заговорила Моль, – он… иллюз.
Август готов был поклясться, что ему не удалось скрыть нахлынувшего на него разочарования.
– Вы хотели сказать иллюзионист? Верно, ипостась Филиппа – иллюзионист. И поверьте, если в этой информации и есть что-то незаконное, то только чрезмерная сосредоточенность, с которой Филипп работает над иллюзиями. Видите ли, и на минутку отвлечь его нельзя. Бывает, подойду к нему, а он скорчит такую гримасу, будто подошел я к столетнему старцу…
– Да нет же! – шикнула на него принцесса. – Не иллюзионист, а иллюз! Это секретный отряд, который отвечает за безопасность короля. Поэтому-то я и знаю Филиппа.
Дерзкая улыбка застыла на точеном лице Августа.
– Вы уверены? Вы говорите сейчас о Филиппе Кроунроуле, серьезном брюнете со сломанным носом?
– О нем, – подтвердила гостья и скрестила руки, рукава на которых были чересчур длинными.
– Он отвечает за безопасность? Что это значит? Личный охранник? – Август нашел опору в виде второго подоконника. – Да Филипп худее меня! Какой из него…
– Нет, иллюзы – это не охрана. Они… сопроводители. – Моль с шумом выдохнула. – Господин Ческоль, это все, что я могу сказать вам. Поверьте, я итак нарушила целый перечень указов, которые подписала лично. Для нашего дела вам достаточно знать, что Филипп Кроунроул имеет на моего отца определенное влияние.
Августу захотелось рассмеяться, открыто и громко. Только он помнил, что перед ним стояла сама ее младшее величество, в своей плоти и крови, и подобное поведение она может не одобрить. Еще, чего доброго, его самого в тюрьму отправит. Поэтому вместо смеха он изобразил задумчивое выражение и деликатно уточнил:
– И все же, госпожа Моль, какая помощь вам нужна от меня?
– Вы попросите Филиппа Кроунроула убедить моего отца отпустить Постулата.
Очередной приказ, далекий от просьбы, его гостья произнесла с вызовом. Вместо того, чтобы испугаться, Август вдруг вспомнил о линейных уравнениях, над которыми так страдал на уроках арифметики.
– Погодите, правильно ли я понял вас? Вы просите меня, чтобы я попросил Филиппа попросить вашего отца-короля отпустить Постулата?
– Вы поняли верно, – кивнула гостья. Ирония, которой Август сейчас стрельнул в нее, пролетела мимо. Та даже и не подумала улыбнуться.