Левый берег Дона
Шрифт:
Такси покатило дальше, а я направился к дому № 46. Это был большой трехэтажный особняк, больше напоминавший средневековый замок. Именно здесь находился торговый дом "Krug". Михей числился скромным рядовым консультантом.
***
Секретарша, сидевшая за большим офисным столом у окна, мне понравилась. Казалось бы, ничего особенного - рядовая фигурка, средний бюст
– Добри ден, - произнес я, останавливаясь перед секретаршей.
Она произнесла что-то в ответ.
– По-русски говорите?
– спросил я.
– Разумеется.
– Давно из Совка?
– Недавно... Что вы хотите?
– Не подскажите, где я могу увидеть Михеева?
– Вам назначено?
– Нет. Мне надо передать ему кое-какие бумаги.
– Представьтесь, пожалуйста.
– Михаил Петров из России. Я в Чехии проездом.
Она расцвела в дежурной улыбке и скользнула взглядом по папке, которую я держал в руках.
– Одну минуту, я доложу.
Пока она ходила докладывать, я посмотрелся в зеркальную стену.
Теперь у меня был нос с горбинкой. Не кавказский, а скорее семитский. Подбородок стал шире, крепче... Ну и так далее. Изменения небольшие, но и папа родной не узнал бы своего сына, Станислава Полонского из Ростова-на-Дону.
Директор краснодарского центра косметической хирургии, доктор медицины Арнольд Петровский был отличным специалистом. Он в одиночку - даже без ассистента - прооперировал нас на своей даче. Сперва отца и Карину, а через несколько дней под нож лег я. Весь послеоперационный период мы жили у него на полном пансионе.
Если верить досье из генкиного архива, Петровский таким образом обслужил полсотни человек с, мягко говоря, сомнительной репутацией. Его услуги стоили дорого, но Арнольд Гелиевич взялся за работу не за баксы: я пообещал отдать компромат на него.
Когда мы сняли бинты, удивлению не было предела. Что и говорить - виртуозная работа.
Особенно я волновался за Карину. Как оказалось - напрасно. После операции ее красота не пропала. Напротив - она приобрела восточный колорит, а я всегда был падок на этот тип.
– Офис номер семь, - сообщила секретарша.
– Прямо по коридору и налево.
– Спасибо, - сказал я.
***
Михей ничуть не изменился. Впрочем, три месяца - не такой уж большой срок. Он сидел во вращающемся кресле и курил.
– Добрый день, - сказал я, заходя в кабинет.
– Чем могу?
– спросил он.
Кажется, он меня не узнал. Я приободрился.
– Я вообще-то москвич, - сказал я, усаживаясь в кресло. Папку я положил на колени.
– Друзья, живущие в Ростове, просили заехать к вам.
– Ну и как там Ростов?
– поинтересовался он небрежно.
– Как стоял, так и стоит. Другое дело, что вас там часто вспоминают. Хотят, чтобы вы вернулись. А то Брюнет совсем зарвался.
– И рад бы, но в ближайшие годы это невозможно, - сказал он.
Я улыбнулся.
– На свете нет ничего невозможного… Полистайте вот это на досуге.
И я положил на столешницу перед ним папку.
– Что это?
– спросил он.
– Ваш билет обратно.
Он развязал тесемки и открыл папку. Я ждал, пока он прочтет первую страницу. Я специально положил туда самое главное.
– Что и говорить, занятные бумажки...
– сказал он наконец и вскинул голову, пристально рассматривая меня.
– Да, очень может быть, что я вернусь в Ростов раньше, чем надеялся... Что я вам должен за эту папку?
– Ничего.
Он подумал немного. Внимательно посмотрел на меня и спросил:
– Скажите, вы никогда раньше не встречались с человеком по фамилии Полонский? Полонский Станислав Алексеевич.
– Полонский?
– Я подумал немного.
– Нет, кажется... А что?
– Увидите его как-нибудь... случайно... передайте от меня привет.
– Мир тесен, - сказал я.
– Если увижу, обязательно передам. А сейчас не буду вас отвлекать. До свидания.
– До свидания, господин... Петров.
***
Выйдя на улицу, я закурил. Ярко светило солнце. Настроение было выше среднего. Об этой встрече я мечтал последние месяцы. Всё пытался представить, какое будет лицо у Михея, когда он увидит, что лежит в папке...
Сегодня вечером во дворе нашего дома в уютном пригороде я приготовлю роскошный барбекю. Мы его съем под красное вино. Только Карине я много пить не дам: беременным это вредно...
До отлета самолета в Торонто оставалось полтора часа. Я еще успею побродить по улочкам Старого Города.
Ростов-на-Дону,
12 мая 2002 г.