Левый берег Дона
Шрифт:
– Не хотел становиться героем на один час, - спросил я.
– Свою газету основать не думал?
Я-то думал, конечно...
– Генка, - сказал я.
– Откуда у рядового начинающего предпринимателя такие деньги?!
– Ну, это ты напрасно, - сказал он очень серьезно и жестом подозвал бармена.
– Повтори...
Бармен повторил.
– Сейчас деньги на газету найти проще простого. Во-первых, у денежных тузов бабок больше, чем фантазии. После десятого автомобиля, третьей виллы где-нибудь за рубежом и второго вертолета совершенно пропадает радость от приобретения.
– Если выбирать между газетой и особняком на Канарах, я бы выбрал последнее, - сказал я.
– И провались все к такой-то матери!
– Это потому, что у тебя пока нет виллы, - заметил Генка.
– Появится, ты меня поймешь... Во-вторых, сейчас, накануне парламентских и президентских выборов, в регионы рекой потекут московские деньги на покупку местной прессы и на создание своей. Тут главное - момент не упустить... Давай выпьем за то, чтобы всегда быть в нужное время в нужном месте!
– Почему бы и нет?
– заметил я.
Мы выпили еще, заев дольками лимона.
– Я серьезно говорю, - сказал Генка и достал из кармана сигареты.
– Тебе не предлагаю, ты бросил... Как только на горизонте зарисуется чувак с бабками, я тебя порекомендую... И не спорь, я это не люблю!
– А я спорить и не собираюсь!
– сказал я.
– От споров на Руси было все - стрелецкие казни, бунты, заварушки, путчи, разброд и шатание... Только порядка никогда не было!
Я сказал это просто так, из любви к краснобайству. Моя бывшая жена утверждала, будто рисовка - это единственное, в чем я добился полного и единодушного успеха. А вот на Генку мое нехитрое философствование произвело странное впечатление. Он аж зажмурился и застонал. Словно от оргазма. Потом произнес:
– Господи! Давно я так не беседовал, отвык. У нас, видишь ли, в ходу телеграфный стиль, а словарный запас как у Эллочки-людоедки. Типа: "Нема базара!". Или: "Жопой ответишь, падла!".
Из зала донеслось:
– ...А сейчас с напутственным словом выступит Виктор Феоктистович Лысь!
Грянули аплодисменты.
– Сволочь толстожопая!
– проворчал Генка.
– Разворовал, козел, всю область. Сырье эшелонами вывозит за границу. Одна подпись на документе - от пяти штук и выше. Пока конверт не увидит, сука, ручку не достанет... А послушать его выступления, так он стал демократом раньше Ельцина!
– Что-то ты разошелся, - сказал я.
Генка кивнул.
– Есть такое дело. Тебя увидел, юность вспомнил. Ну там - Горби, антиалкогольный указ, гласность, "Огонек", кооператив "Программа", в котором я поднялся... Стасик, я уверен, что мы встретились не случайно. Это - перст судьбы.
– Очень может быть, - сказал я. Кстати: совершенно искренне сказал. На меня тоже пахнуло восьмидесятыми.
– Значит, так, - сказал Генка.
– После фуршета я тебя никуда не отпущу. Нашу встречу надо отметить. Как следует отметить. А сейчас - извини, у меня дела...
Он смотрел куда-то поверх моей головы. Оглянувшись, я увидел, что в буфетную вошел коротко стриженый парень. Были на нем кожаная куртка, джинсы и огромные белые кроссовки. Кроссовки громко, на весь зал хрустели. Генка двинулся ему навстречу.
– Здорово, братишка, - сказал он.
Они поцеловались. Смачно. Двоекратно. Похлопывая друг друга по плечам, как будто полжизни не виделись. И направились к выходу, о чем-то негромко, но энергично переговариваясь.
– Ну, совсем охренел!..
– донеслось до меня.
– Отморозок, блядь буду, никакого понятия!..
– Если у отморозка с головой плохо, то эту голову надо лечить, - заметил Генка небрежно.
– Капни мне еще, - сказал я бармену.
***
После третьей мне на душе совсем захорошело. Я взгромоздился на табурет, заказал четвертую выпивку и, крутя стопку в пальцах, с горечью подумал, что все верно. Пока я корчил из себя не то Эгона Эрвина Киша, не то Михаила Кольцова, умные люди дела делали и сейчас преуспевают, а я в дерьме по самые уши. Нельзя жить в борделе и быть целкой. При условии, конечно, что ты не соска...
– Лей двойной, - сказал я бармену.
– А еще лучше - сразу тройной. Я сегодня не за рулем...
В общем, напился я быстро. Когда высокопоставленные чиновники и именитые гости выдохлись, я расплатился и на подламывающихся ногах отправился в зал.
"...А потом митрополит, непременный участник всех светских тусовок и презентаций, - пронесся в голове обрывок репортажа, который я, в принципе, мог написать, - засунул свой сотовый куда-то в рясу, чтобы освободить руку для кадила..."
Его Преосвященство держал в руке не кадило, а толстую и короткую кисть, пригодную для побелки потолков. Окуная ее в посудину, которую нес длинный и худой попик, Владыка благословлял все направо и налево - стенды, плакаты, экспонаты, менеджеров, посетителей...
Я увидел, как поморщился, смущенно улыбаясь, губернатор - его обдало брызгами.
Когда-то я хотел взять у него интервью. Позвонил в пресс-службу, чтобы договориться о встрече, и услышал:
"Нужно интервью? Никаких проблем - ваша газета занимает в отношении областной администрации правильную позицию... Предоставьте список вопросов".
"И на них я получу список ответов, из которых слеплю интервью?" - спросил я.
"Приятно иметь дело с профессионалом", - ответил голос.
Он думал, что лизнул мне. Но я-то действительно был профессионалом, а не педерастом, причем - пассивным.
"Нет, спасибо, - сказал я.
– Я хочу сделать интервью с губернатором, а не с сотрудниками пресс-службы...".
Сейчас губернатор был в пяти шагах от меня, но брать у него интервью я не собирался. Приблизившись, я с силой втянул в себя воздух и объявил во всеуслышание:
– Ни фига себе духан! Они что, падлы, воду из лужи набрали?
Губернатор с застывшей на лице улыбкой скользнул мимо меня. Вот бы пнуть по его толстой заднице как по футбольному мячу!..
Я так зримо представил, как эта жопа на коротеньких ножках улетает в другой конец зала, что расхохотался. Теперь бы неплохо выпить...