Левый берег Стикса
Шрифт:
— Может быть, не будем устраивать цирк, а, Диана Сергеевна? Патронов у тебя — кот наплакал, нас здесь много, все вооружены. Сдавайся, родная, а то не пожалеем. Я тебе обещаю быструю и безболезненную смерть. И детям тоже. Ты уж извини, но никак мне нельзя вас живыми отпускать.
Диана выглянула из-за дерева, и выстрелила на голос, целясь на уровне коленей.
— Понятно. Это ответ?
Диана услышала шорох, а потом тренькнул арбалет Марка и кто-то в кустах заорал диким голосом.
Дашка заплакала, тихонько, в кулачки.
Диана опустила ствол ниже и выстрелила дважды — справа и слева от места, где слышала
— Ой, бля.… Ой, бля! — запричитал кто-то в кустах. — Ой, нога, нога…
Слева заскрипела взводимая тетива.
— Совсем нехорошо, Диана Сергеевна, — теперь Лукьяненко находился правее, выбирая себе точку для стрельбы. — Что ж вы, со своим пащенком, моих сотрудников калечите? Вадиму Анатольевичу ногу прострелили железякой. Это Марк Константинович балуется? Весь, падло, в папочку! В покойного.
Сердце у Дианы замерло. Воздух окаменел в легких, словно от давешнего удара в живот. Она попыталась выдохнуть, но только захрипела.
— А ты не знала, родная? Еще вчера, вечерком, хлопнули папочку, в ресторации. Так что — скорблю вместе с вами, по-семейному.
— Мамочка, не верь! — закричал Марик каким-то чужим, хриплым голосом. — Не верь ему, он врет!
Воздух со свистом ворвался в ее легкие. Дашка зарыдала в голос. Загрохотали выстрелы и в дерево, за которым прятался сын, застучали пули. Она выпустила остаток обоймы по кустам, не целясь. Затвор клацнул и замер в заднем положении, обнажив, курящийся дымком, стальной ствол.
Диана, судорожно двигаясь, нащупала новую обойму в кармашке рюкзачка. Кусты впереди и справа зашевелились — Лукьяненко встал в полный рост. В руках у него был пистолет. Она попыталась перезарядить оружие. Кнопка нашлась и, отстрелянный картридж выскользнул из рукояти, но, вставляя в пистолет новую обойму, она уже понимала, что не успевает. Лукьяненко быстро шел к ней, держа руку с оружием вдоль туловища, сосредоточенный, с застывшей на губах улыбкой, нелепо выглядящий среди леса в своем сером костюме и черных кожаных туфлях.
Опять выстрелил арбалет Марка и, судя по «мясному» звуку, стрела вновь нашла цель. Выстрелы слились в канонаду. Кто-то застонал, шумно обрушившись в кусты. Пятнадцать шагов. За спиной Лукьяненко кусты заходили ходуном. Диана, наконец-то, дослала в рукоять обойму, но затвор не становился на место, и ее пальцы дергали за все рычажки и переключатели на корпусе пистолета. А Лукьяненко, не замедляя шага, начал поднимать руку с оружием — он уже видел ее, и заулыбался, предвкушая неизбежный исход.
И тут, за его спиной, появился Тоцкий, растрепанный, грязный, с белым чужим лицом, на котором маской застыла гримаса ярости. В руках у него было короткое черное ружье, направленное в спину Лукьяненко. Ствол пистолета уже почти смотрел на нее. Затвор ее хлопушки, наконец-то, со щелканьем, скользнул вперед, досылая патрон в ствол. Из ружья Тоцкого брызнул огонь, и голова Лукьяненко взорвалась, как упавший с высоты на асфальт арбуз, но его пистолет все же успел плюнуть дымом и выбросить из чрева тупоносую пулю.
Вылетев из ствола со скоростью более трехсот метров в секунду, омедненный кусок свинца прошил спину Дианы Красновой чуть ниже ребер, вылетел, окруженный мельчайшими кровавыми капельками, через стенку брюшины и, с глухим стуком ушел в хвойный покров возле ее правого колена. Звуки замерли.
Зажав руками онемевший живот, она завалилась
Наивно полагать, что массовые аресты — это просто печальный факт из нашей многострадальной, неоднократно переписанной истории. На самом деле — это не так. Масштабность акции — достаточно грозное оружие, чтобы до срока прятать его в пыльный чулан.
К сожалению карательных органов, иногда, по ошибке, называемых органами правопорядка, аресты в ночное время производить запрещено. Часть устрашающего эффекта, таким образом, теряется, но, что поделаешь, подпортили его сталинские соколы своими неограниченными полномочиями.
Массовые аресты ключевых фигур «СВ банка» и руководства связанных с ним структур, начались в шесть часов утра. Еще до рассвета к зданию Шестого управления начали подтягиваться сотрудники. «Банковский» отдел, курировавший разработку, был слишком малочислен, для того, чтобы осуществить задуманное, и, в помощь коллегам, были брошены все людские резервы. Свое место в группах занимали оперуполномоченные из «бандитского» отдела, отдела «контрабанды» и даже безусые стажеры, не определившиеся с дальнейшей стезей. Прибыли и представители «старшего брата» — хотя совместно работать конторы не любили, но ради большого дела надо было потерпеть. Подъехал доблестный «Беркут», бряцая оружием. Брать собирались коммерсантов, но чем черт не шутит? Тем более, что силовая поддержка, которой попинать кого-нибудь ногами — просто хлебом не корми, еще никому не повредила, а вот добиться сговорчивости — помогала неоднократно, чего греха таить.
Высокое начальство еще раз проинструктировало группы, составленные из людей неслучайных и случайных, самой сути происходящего непонимающих. Ордера на обыски и задержания, со всеми необходимыми печатями и подписями, были розданы. Протоколы обысков легли в тонкие папочки из кожзаменителя, которые выдают принадлежность носителя таковой к органам, надежнее, чем парадный мундир со знаками отличия.
Невод был готов к забросу, и ячейка была мелкой.
Многие, из сладко спящих в этот предрассветный час прокуроров, были бы искренне удивлены тому, кого нынче будут арестовывать по подписанным ими заранее бланкам, в нарушение предварительных договоренностей. Искренне удивлены и несказанно озабочены. Не тем, конечно, что поставили свою подпись на пустые бланки ордеров, по которым сейчас их коллеги придут к достаточно влиятельным людям — не в первый и не в последний раз делалось так. А сколько раз подмахивали бумаги не глядя — и не сосчитать. Озабочены они будут тем и только тем, что происходящее было необъяснимо с точки зрения деловой логики. Резать кур несущих золотые яйца. Кто ж такое делает в трезвом уме и твердой памяти?
Но прокурорские крепко спали в своих постелях и ввиду этого за законностью уследить не могли. В конце концов, от момента задержания до момента перехода в положение арестованного, у подозреваемых будет целых трое суток. Закон не спешит, он разберется. Потом. Если захочет. И, желательно, за деньги.
С первыми лучами солнца машины начали разъезжаться по городу. В десятках квартир и домов раздались звонки. Лязгали цепочки, гремели щеколды, щелкали стальные ригели. Вовнутрь жилищ входили доброжелательные и недоброжелательные соседи, мгновенно ставшие понятыми.