Лэя
Шрифт:
Выйдя за ней во двор, гость очутился в изумительном по красоте горном ландшафте. С трех сторон альпийский луг охватывало нагромождение горных пиков, хребтов и склонов. Самые высокие из них были укрыты снегами. Ярко-зеленый луг, на котором стоял дом, постепенно переходил в склон и заканчивался низким кустарником, за которым вдали и где-то внизу виднелось море.
Будущая мама не мешкая подбежала к машине, похожей на самолет с маленькими крыльями. Когда они уселись, Таша захлопнула колпак и, не прогревая двигателей, сразу рванула наискосок вверх.
—
— Кто тут беременный? — с легким превосходством заметила Таша. И безжалостно вдавила педаль акселератора в пол.
Женька крепко вцепился в сиденье и через не могу разглядывал красоты разворачивающегося внизу пейзажа. Хулиганистая водительница заложила лихой круг над лужайкой, чтобы гость смог рассмотреть домик, кажущийся игрушечным с такой высоты. Потом хозяйка направила флаер прямо на край луга, и они на бреющем полете стремительно пролетели над кромкой пропасти, в которую обрывалось плато.
— Слушай, а ты водить-то умеешь? — с опаской поинтересовался пассажир.
— Не бойся, не уроню! Я что, зря месяц на курсы вождения ходила?
Они по дуге стали спускаться вдоль зеленых склонов гор к морю. Внизу стали видны волны, накатывающие на пляжи, и кромка пенящегося у скал прибоя. Таша принялась выруливать на посадочную площадку, ловко расходясь со встречными флаерами.
— Сейчас искупаемся. Вода должна быть теплой, — скомандовала она, весело взглянув на Женькин зеленоватый вид, и не раздумывая побежала к воде.
Он поспешил за ней, лихорадочно вспоминая, какие семейные трусы на нем окажутся, когда он снимет свои джинсы. Гость как-то не озаботился о своем купальном наряде, когда входил в пирамиду Отраженного реала, а теперь даже не мог предположить, есть ли что под джинсами, кроме белесых телес. Он так и застыл враскоряку на пляже, раздумывая: «Снимать аль не снимать?» — пока Таша, на ходу скинув одежду, вихрем влетала в воду. Глядя на нее и чувствуя, что вот-вот опозорится перед дамой, он решительным жестом расстегнул молнию на джинсах. «Ура!» — там оказались вполне пристойные, хотя и не совсем купальные трусы. Женька облегченно скинул остальные предметы своего одеяния и последовал за Ташей и другими купальщиками принимать водные процедуры.
Оказалось, что, пока они весело барахтались в море, их мобильники, оставленные во флаере, названивали на все лады, дозываясь своих хозяев. Бултыхающаяся, как заправский тюлень, Таша наконец восприняла прямые мысленные призывы своей половины и, внезапно встав по грудь в воде, застыла с видом почти роденовского мыслителя. Потом кивнула неизвестно кому, и по мечтательной улыбке Женя понял, что это наверняка Славка какие-нибудь шуточки транслировал ей прямо в голову.
— Жень, — махнула рукой длинноволосая русалка на сносях. — Нас уже дома ждут. Пошли к флаеру!
Прервав купание, как и положено, на самом интересном месте, он поплелся на берег. Хотя неизвестно, какое у купания самое интересное место, но так всегда кажется — только примешься за что-нибудь этакое, а тут «бац!» — и на самом интересном месте… и дальше по закону подлости: или начальник вызовет, или телефон прозвонит, или, в общем, что угодно занудное и противное случится. И почему-то этот закон жизни имеет нахальное свойство продолжать свое существование даже в астрале.
В результате они с Ташей, мокрые и почти счастливые, мстили своим приятелям и использовали их вместо полотенец, тесно обжимая в холодных и сырых объятиях.
— Эй, чего это ты какой-то обнимательный стал? — заподозрил Слава Женьку в излишне интенсивном выражении чувств.
— Да ладно тебе…
— Понял. Если фен с полотенцем нужен, так бы и сказал, а не лапался здесь, как лягушка-прилипала, — догадался о тайных целях мокрого гостя приятель.
— Фи, как грубо! — Женька пошел наверх досушиваться, где и был вознагражден полотенцем, феном и смехом его временной союзницы, скрывшейся в душевой.
Булю до мокрых друзей было как до лампочки — он со сноровистостью хозяина шастал по Ташиным шкафам и выкидывал оттуда все съестное на кухонный стол. «Непонятно, и откуда только такие нахальные ангелы берутся? Хотя с кем поведешься… Да, неча на зеркало пенять, коли рожа… ну, так себе», — подумал Женька, спускаясь и мимоходом заглядывая в зеркало.
— Так чем там у вас переговоры закончились? Судя по количеству накиданной на стол снеди, что-то получилось. Не стал бы Буль тризну с таким размахом справлять.
К появлению посвежевшей хозяйки дома стол был накрыт в стиле «а-ля холостяцкий разгуляй». Таша с плохо скрываемым ужасом «любовалась» надругательством, совершенным Булем над ее продовольственными запасами. Увидев ее удивление, ангел виновато потупил свои зеленые очи.
— Ну и обжоры! — вдруг рассмеялась хозяйка.
У Жени отлегло от сердца. То, что он принял за Ташин страх перед разграблением, оказалось ужасом перед физиологическими последствиями употребления такого огромного количества пищи. Хотя хозяйка все еще мыслила стереотипами, впрочем, как и сам Женька. Какая, к богу, физиология может быть у ангела? Сейчас слопает все, что есть, потом выйдет в астрал, и даже отрыжки у него не будет, не то что запора или заворота кишок. Да и каких кишок?
— Везет же некоторым! А мне какой-никакой, а диеты надо придерживаться. Мое раздавшееся боди отсюда нельзя вывозить, — все еще смеясь, прокомментировала Таша.
— Сочувствую, — скуксился Женька. — А я, наоборот, вот сейчас объемся, а как в реале проснусь, так опять желудок от голода скрутит.
— Во всем надо находить положительные стороны, — ехидно успокаивал Буль, а сам уже выбирал первую жертву своего гастрономического вандализма на столе.
— Кстати, мы так и не заслушали доклад начальника ангельского цеха! — вспомнил Женя.
— Ладно, — согласился Буль, с неохотой отрываясь от аппетитного, истекающего соком куска копченой курицы. — Тогда предлагаю тост: «За новую Службу!»