Лейла. Шанс за шанс
Шрифт:
– А где Мамук? Я думала, он уже с вами, – огляделась я в поисках брата.
Мама с отцом ответили не сразу, увлекшись десертом:
– Мамук? Он куда-то убежал с друзьями. Скоро придет. – Мама смотрела на меня округлившимися глазами и облизывала ложечку. – Лейла, что это?
– Ммм? – я недоуменно посмотрела на нее.
– Я спрашиваю, что это за рецепт? Откуда ты его узнала? Это же… это же… – она снова зачерпнула ложечкой и отправила в рот, прикрыв глаза.
– Я же говорила: сама придумала, – пожала я плечами, поедая вкуснятинку.
– Лейла, дочка, мама права, у тебя получилось нечто очень вкусное. Я нигде и никогда прежде такого не пробовал. Да и… как ты его назвала… кофю. С молоком и правда вкуснее.
Отец внимательно на меня смотрел и чего-то ждал. Я решила косить под дурочку и только недоуменно хлопала глазками – знала, к чему приведут все эти ниоткуда взявшиеся знания у маленького ребенка… Знала и то, что это только начало. Но сознательно решила приоткрыться. В эту самую минуту решила. Пусть считают меня немного странной, пусть заподозрят непонятно в чем, но этим людям я решила довериться хотя бы немного и надеялась, что они не предадут. Мне до зубовного скрежета надоело притворяться маленьким ребенком! Да что там притворяться! Просто быть маленьким ребенком! Это хорошо лишь говорить: вот бы опять стать маленькими и не знать ни забот, ни хлопот! А на деле, да еще в другом мире и с другими устоями… Да еще и с полным отсутствием всего того, что дает современному человеку цивилизация… Лишь с Мамуком я могла хоть немного быть собой, потому что была его старшей сестрой, и какими сестры бывают в пять лет, он мог знать только от меня. Дети постарше на подсознательном уровне чувствовали, что со мной что-то не то, и хоть и любили играть в придуманные мною игры и даже прислушивались к моим словам, но все-таки чувствовалась некая внутренняя дистанция, которую мы не могли преодолеть в общении друг с другом. Для младших же я была маленькой мамочкой. Как меня, кстати, они и называли: Лейла-ма или просто Лейма, ведь к трем годам редко кто имел хорошую дикцию.
Но сейчас не о детях, а о взрослых. Мне катастрофически не хватало нормального общения!
Тем временем пауза затягивалась, и я решила ответить:
– Отец, мама, никогда раньше с вами об этом не говорила, но… – Я замерла, подбирая и лихорадочно обдумывая слова. На примере Малики я поняла, что врать, привлекая каких-то посторонних людей, нельзя – будет только хуже. Поэтому решила положиться на высшее и непознанное: – Но после того как я выздоровела после той страшной болезни, я стала замечать, что знаю некоторые вещи, которые вроде как и не должна знать. Например, как с этим сливочным мармеладом. Я просто знала, что если я сделаю так-то и так-то, то будет именно он.
– И с кофею так же? – после некоторой паузы спросил отец.
Я скосила глаза на Малику, решила, что она меня не спалит, и кивнула.
– И что еще ты знаешь? – Отец смотрел очень внимательно и, кажется, даже верил.
– Много чего. Просто знание всплывает применительно к чему-то. Например, сегодня я захотела удивить тебя чем-то вкусненьким, и в голову пришел этот рецепт.
Некоторое время лицо отца было очень серьезным и сосредоточенным, и я даже испугалась. Заметив это, он тепло улыбнулся и сказал:
– Лейла, милая, иди найди Мамука, а то твой мармелад настолько вкусный, что ему может ничего и не достаться, а мы с мамой еще немного здесь посидим.
– Хорошо.
Я неловко спрыгнула с лавки и вышла из комнаты, а потом и из дома.
Крикнув во все горло «Мамук, ты где?», я быстренько развернулась и мышкой проскользнула в предусмотрительно оставленную приоткрытой дверь обратно в дом и прокралась к занавеси в комнату, где совсем чуть-чуть, стараясь не шевельнуть все полотно, отодвинула тяжелую плотную ткань вбок 5 .
5
В небогатых домах Эльмирантии дверь как таковая имелась только при входе в жилище. Все остальные помещения отделялись друг от друга различными занавесями.
Сначала мне показалось, что в комнате никого нет, но тут отец тяжело вздохнул:
– Знаешь, Малика… – тихий голос отца зазвучал как-то неожиданно, и я вздрогнула. – Я никому об этом не рассказывал, но во время своей болезни Лейла на несколько минут перестала дышать. В тот момент я был рядом с ней. Аврора как раз слегла и попросила меня присмотреть за дочкой. Так вот, в тот момент я понял, что она умерла. – Отец сглотнул и продолжил: – А через несколько минут она снова вдохнула воздух. Всевышний вернул мне ее. Он знал, что заберет мою Аврору, и если бы ушли они обе, я бы не пережил. После смерти Авроры только Лейла дала мне силы жить.
– Всевышний? – откликнулась Малика.
– Да, Малика, больше некому. Только он может забрать и отдать жизнь. Только он.
– Но зачем ты рассказываешь мне это сейчас?
– Понимаешь, мне кажется, что те несколько минут рядом с Всевышним и есть причина того, что сегодня нам поведала Лейла.
– Ты думаешь, что простой рецепт… – начала Малика, но отец ее прервал.
– Дело не в рецепте! Разве ты не видишь, что Лейла не такая, как другие дети? Да, со стороны это не бросается в глаза, но пробуй с ней пообщаться несколько минут без скидки на возраст, и…
На несколько минут в комнате повисло молчание.
– Знаешь, Ратмир, возможно, ты и прав. Иногда она рассуждает так, будто старше меня. Иногда, глядя на нее, это смотрится смешно, а иногда даже страшно…
Я сидела за занавеской и думала, что я полная дура и никакущая актриса. Я-то все это время думала, что вполне профессионально шифруюсь, а вот те на: оказывается, все мои потуги ни к чему не привели. Остается только удивляться, как меня до сих пор не приперли к стенке и не задали неудобные вопросы.
– Ты ее боишься? – недоверчиво и с какой-то непонятной интонацией спросил отец.
Я услышала, как мама фыркнула:
– Нет, Ратмир, что ты?! Это же Лейла! Ее можно только любить. – А вот это уже было сказано с грустью. – Просто она бывает… – Малика задумалась, подбирая слова и пытаясь объяснить свои чувства, – непонятной, а все, что непонятно, пугает. Понимаешь?
– Понимаю, моя сладкая. Понимаю.
Послышались звуки поцелуя, и я уже хотела ретироваться, как услышала:
– Что будем делать?
– А что мы будем делать? – деланно удивился отец. – Будем дальше жить.
– Но ведь ее необычность скоро заметим не только мы.
На несколько минут снова наступила тишина.
– Ты права, Малика, я подумаю над этим вопросом… Чуть позже.
После чего послышался звук поцелуя и шорох одежды. Дальше я слушать не стала, потому что молодые люди явно занялись вещами, не предназначенными для чужих ушей.
***
Несколько дней пролетело незаметно, и я почти забыла о странных слова отца о больших переменах. А вечером третьего дня он вернулся со встречи со своими компаньонами какой-то взъерошенный и на взводе. Я видела, что он о чем-то усиленно размышляет, и надеялась, что позже решит поделиться своими мыслями с Маликой, а я смогу это услышать. Почему-то мне казалось, что это его состояние как раз и связано с этими самыми переменами. Обсуждать их со мной – девочкой пяти лет отроду – никто, конечно, не собирался.