Лэйси из Ливерпуля
Шрифт:
В одно дождливое сентябрьское утро Элис только-только отперла двери парикмахерской, как рядом на ржавом велосипеде затормозил Микки Лэвин.
— Орла, — выдохнул он. — Она пошла в больницу. Примерно час назад у нее начались боли.
— О боже! — Это означало, что ребенок родится на две недели раньше или даже на два с половиной месяца раньше, чем ожидали добропорядочные соседи, готовые поверить в то, что Орла сохраняла целомудрие до своей брачной ночи. Но они никогда не поверят! Она молилась, чтобы ребенок оказался маленьким и она смогла бы сказать, что
Было ужасно думать так в то время, когда ее дочь готовилась стать матерью. Элис постаралась прогнать эти мысли и встревоженно обратилась к Микки:
— С ней все в порядке?
Микки закатил глаза:
— Да разве с Орлой что-нибудь когда-нибудь бывает в порядке? Она орала как сумасшедшая, когда я поехал за вами.
— Я пригляжу за салоном, мам, — предложила Фиона. — Скоро придет Пэтси, а после обеда появится Дорин. Мы справимся, не беспокойся.
— Спасибо, милая. — Временами Фиона оказывалась просто незаменимой. — Я постараюсь дозвониться к вам из родильного дома и рассказать, как обстоят дела. — Микки она сказала: — Возвращайся домой, дорогой. Я приеду на трамвае. Скоро буду.
Когда Элис приехала, взволнованная и со страхом ожидающая, какими окажутся следующие несколько часов, Орла была в больничной палате и по-прежнему вопила как сумасшедшая.
— Мне больно! — выкрикнула она. — Ох, мам, мне очень, очень больно.
У Элис упало сердце, когда она увидела миссис Лэвин, сидящую на стуле рядом с кроватью. Она держала Орлу за руку и по какой-то неведомой причине напевала колыбельную: «Качаю моего маленького в кроватке, спи, малыш…»
Неудивительно, что Орла так бесновалась.
— Почему бы тебе не пойти домой, мама, и не побеспокоиться о завтраке? — сказал Микки, словно почувствовав, что присутствие его матери сейчас нежелательно.
— «…и когда с дерева упадет лист, малыш перестанет кричать», — вполголоса напевала миссис Лэвин. — Приветствую вас, миссис Лэйси. Ей сейчас трудновато, как было и мне, когда я рожала своих деток. Наш Микки, однако, выскочил, просто как горошина из стручка.
— Мама ! — завизжала Орла.
— Давайте я вас сменю, миссис Лэвин. Вам еще надо присматривать за вашими маленькими детьми, не то что мне.
— Ну… — Похоже, миссис Лэвин не горела желанием ни отпустить руку Орлы, ни уступить свое место возле кровати.
— Мне кажется, они пускают только двух посетителей, мам, — осторожно сказал Микки.
— Хорошо, тогда я ухожу. — Миссис Лэвин удалилась, взяв с Микки обещание, что он немедленно придет домой сразу же после рождения ребенка. — Я принесу цветы и виноград, — великодушно заявила она.
— Только если она сумеет найти грузовик, с которого они упадут, — произнесла Орла сквозь зубы, когда дверь закрылась. — Вероятнее всего, я получу кусок ростбифа или куриную ножку, которую они припасли заранее.
— Тебе не нужно разговаривать, любимая. — Микки погладил молодую жену по голове. — Побереги дыхание для приступов. Они называются схватки, — пояснил он Элис, как будто та
Орле достался один парень из тысячи. Понадобится, конечно, еще много времени, чтобы она поняла это, ему всего двадцать, но если она наберется терпения, то ей будет хорошо с Микки Лэвином.
— Заткнись, Микки, — резко оборвала его Орла. — О, снова накатывает боль! Ой, мама!
День готовился сменить утро, и Элис начала понемногу терять терпение, потому что ее дочь не прекращала вопить и ругаться. В палате были еще две женщины, которые тоже должны были вот-вот родить, но они вели себя куда тише и спокойнее. Элис подозревала, что крики предназначались для Микки, чтобы он проникся жалостью и почувствовал свою вину.
Схватки продолжались пять с половиной часов, и, как только акушерка увидела, что вот-вот начнутся роды, Орлу повезли в родильную палату.
Элис и Микки сидели в коридоре и ждали, что крики возобновятся. К их удивлению, прошло совсем немного времени, дверь палаты открылась, и появилась акушерка.
— Девочка, — торжественно объявила она. — Потрясающе красивый ребенок, весит целых семь фунтов и две унции. Мне еще не доводилось иметь дело с такими быстрыми и безболезненными родами. Поздравляю! Папаша! Не хотите ли зайти внутрь и посмотреть на свою дочь?
Микки обратил к Элис полный тоски взор.
— Теперь, когда все кончилось, будет ли она чувствовать себя счастливой? Как вы думаете, перестанет ли она обвинять меня? Я люблю ее, миссис Лэйси. Я люблю ее больше всего на свете! — с жаром воскликнул он.
— Я знаю, дорогой. — Элис поцеловала его, но не нашла в себе сил внушить ему хоть малейшую надежду на счастливое будущее. Вне всякого сомнения, ее своевольная и целеустремленная дочь считала, что этот молодой человек навеки разрушил ее жизнь.
— Сейчас я пойду к ней. — Микки отсутствовал всего минуту. — Она требует вас, — сказал он, выходя из палаты. Глаза его блестели от слез.
— Почему бы тебе не пойти домой и не рассказать обо всем твоей матери? — предложила Элис.
— Я так и сделаю. — Похоже, он испытал облегчение, найдя себе занятие.
Акушерка оказалась права. Новорожденная и в самом деле была красива — восхитительная маленькая девочка, ничуть не красная и не сморщенная, какими иногда рождаются дети. У нее на головке уже были темные вьющиеся волосики. Глаза были широко открыты, маленькое тельце, туго завернутое в одеяло, нетерпеливо ерзало.
— Изрядная непоседа вырастет, — прошептала ее бабушка. — Я думаю, мне можно взять ее на руки.
Баюкая свою первую внучку, Элис всем сердцем хотела, чтобы рядом оказался Джон, но не теперешний, а тот, за которого она когда-то выходила замуж. Это были неповторимые мгновения, которые женщина должна разделить со своим мужем. Она вздохнула. Похоже, ее мужа семья больше не интересовала.