Лейтесь слезы... (Пролейтесь слезы) (др. перевод)
Шрифт:
— Но должен же быть какой-то способ…
— Есть эксперты. Можете их послушать, ознакомиться с их теориями. У них всегда есть теории. Они пишут длинные статьи и обсуждают все ваши вещи — вплоть до самой первой пластинки, записанной семнадцать лет назад. Сопоставляют записи, которые вы уже и не помните, как делали. А телевизионные критики…
— Но раньше надо, чтобы заметили. — Глаза ее вновь на мгновение просияли.
— Прошу прощения, — сказал Ясон, снова вставая. Больше он ждать не мог. — Мне нужно позвонить. Я сейчас вернусь. А если я не… — он положил ей руку на плечо, на белый вязаный свитер, который она наверняка
Озадаченная, Мари-Анн Доминик вяло и безропотно наблюдала, как он локтями прокладывает себе путь по людному кафетерию к телефонной будке.
Закрывшись наконец в будке, Ясон нашел в срочном списке номер телефона Полицейской академии Лос-Анджелеса и, бросив монетку, позвонил.
— Я хотел бы поговорить с генералом полиции Феликсом Бакманом, — произнес Ясон и без удивления обнаружил, что голос его дрожит. Психологически меня уже все достало, подумал он. Все, что произошло вплоть до этой пластинки в музыкальном автомате. Это для меня уже слишком. Я просто-напросто напуган. И сбит с толку. Быть может, подумал он далее, мескалин еще все-таки не до конца выветрился. Но ведь смог же я неплохо вести тот маленький хлоппер; это кое о чем говорит. Проклятый наркотик, подумал он. Всякий раз ясно чувствуешь, когда он ударил в голову, но никогда нельзя разобрать, когда он выветривается. Если он вообще выветривается. Он вечно тебе вредит — или так только кажется; самому не разобрать. Может, он и не выветривается. И тебе говорят: «Эй, приятель, да у тебя мозги сгорели». А ты говоришь: «Может, и так». Ты не можешь быть в этом уверен и не можешь твердо это отрицать. А все из-за того, что ты перебрал капсулу или одной капсулы тебе уже чересчур, хотя кто-то говорит: «Эй, приятель, вот самое то».
— Мисс Бисон слушает, — прозвучал у него в ухе женский голос. — Я секретарша мистера Бакмана. Чем могу служить?
— Пегги Бисон, — сказал Ясон. Затем перевел дыхание и продолжил: — Это Ясон Тавернер.
— Слушаю, мистер Тавернер. Что вам нужно? Вы что-нибудь забыли?
— Мне нужно поговорить с генералом Бакманом, — сказал Ясон.
— Боюсь, что мистер Бакман…
— Это связано с Алайс.
Молчание, а потом:
Секундочку, мистер Тавернер, — сказала Пегги Бисон. — Сейчас я позвоню мистеру Бакману и узнаю, может ли он ненадолго отвлечься от дел.
Щелчки. Пауза. Опять тишина. Затем линия подключилась.
— Мистер Тавернер? — Это был не генерал Бакман. — С вами говорит Герберт Майм, начальник штаба мистера Бакмана. Насколько я понял, вы сказали мисс Бисон, что ваш звонок имеет отношение к сестре генерала Бакмана, мисс Алайс Бакман. Откровенно говоря, я просто хотел спросить… мне первым делом хотелось бы спросить вас о том, при каких обстоятельствах вам довелось познакомиться с мисс…
Ясон повесил трубку. И слепо прошел обратно к кабинке, где Мари-Анн Доминик доедала свою клубничную ватрушку.
— Вы все-таки вернулись, — радостно сказала она.
— Как ватрушка? — спросил Ясон.
— Слишком сдобная. — Она тут же добавила: — Но вкусная.
Ясон хмуро уселся на место. Что ж, он сделал все, чтобы достучаться до Феликса Бакмана. Чтобы рассказать ему про Алайс. Хотя… что он, собственно, мог ему рассказать? Тщетность всего и вся, постоянная бессмысленность всех его действий и усилий уже подавляла Ясона… а но всему прочему добавлялась еще и капсула мескалина, которую ему дала Алайс.
Если там в самом деле был мескалин.
Так открылась новая возможность. Действительно, у Ясона не было никаких доказательств, что Алайс дала ему именно мескалин. В капсуле могло быть все что угодно. Почему, к примеру, мескалин доставляли из Швейцарии? Что ему там делать? Это могло иметь смысл только в том случае, если речь шла не о природном продукте, а о синтезированном в лаборатории. Возможно, это был новый многоингредиентный культовый наркотик. Или нечто, похищенное из полицейских лабораторий.
Запись «Нигде никакой кутерьмы». Допустим, наркотик заставил Ясона ее услышать. И увидеть перечень на музыкальном автомате. Но ведь Мари-Анн Доминик тоже ее слышала, собственно говоря, она первая ее и обнаружила.
А две пустые пластинки? Как быть с ними?
Пока Ясон сидел, размышляя, подросток в футболке и джинсах наклонился к нему и забормотал:
— Э, да ведь вы Ясон Тавернер, правда? — Он протянул Ясону шариковую ручку и листок бумаги. — Не позволите ли автограф, сэр?
Стоявшая за подростком прелестная рыжеволосая девчушка без лифчика и в белых шортах с восторженной улыбкой сообщила:
— Мы всегда смотрим вашу программу во вторник вечером. Это просто фантастика. И в жизни вы совсем-совсем такой же, как на экране, только в жизни вы немножко такой, знаете, более загорелый. — Ее дружелюбные соски покачивались.
Ни слова ни говоря, Ясон машинально расписался.
— Спасибо, — сказал он подросткам, которых уже собралось четверо.
Оживленно беседуя, подростки удалились. Теперь люди в соседних кабинках тоже начали присматриваться к Ясону и заинтересованно переговариваться. Как всегда, подумал он. Да, так все обычно и бывало. Моя реальность мало-помалу возвращается. Ясон испытал неуправляемый, дикий восторг. Такое ему уже было знакомо — это составляло стиль его жизни. Он его ненадолго утратил, но теперь… Наконец-то, подумал он, я начинаю вновь его обретать.
Хильда Харт, подумал он. Теперь-то я могу ей позвонить, подумал он. И достучаться до нее. Теперь она уже не примет меня за фаната-афериста.
Быть может, я существую, только пока принимаю наркотик. Тот самый наркотик — чем бы он ни был, — который дала мне Алайс.
Но тогда вся моя карьера, подумал он, все эти двадцать лет — не более чем галлюцинация, вызванная наркотиком.
А случилось со мной, подумал Ясон Тавернер, всего-навсего то, что наркотик выдохся. Алайс — или еще кто-то — перестала мне его давать, и я пробудился к реальности. Там, в этом захудалом отеле — в жалком номере с треснувшим зеркалом и полным вшей матрасом. И таким я оставался до тех пор, пока Алайс не дала мне еще дозу.
Ничего удивительного, подумал Ясон, что она меня знала. Знала про мое ТВ-шоу во вторник вечером. Она же сама посредством наркотика его создала. А те два альбома с записями — всего-навсего бутафория, которую она хранила для подкрепления галлюцинации.
Боже мой, подумал Ясон, неужели все так и есть?
А как же, подумал он затем, те деньги, с которыми я проснулся в номере отеля? Полный бумажник? Ясон машинально похлопал себя по нагрудному карману, убеждаясь в увесистой реальности бумажника. Итак, деньги на месте. Если я влачил жалкое существование во вшивых отелях района Уоттс, откуда у меня тогда эти деньги?