Лежа со львами
Шрифт:
Некоторое время спустя Пепе сказал: "Все на месте". I Он положил деньги обратно в конверт, смочил языком намазанный клеем край, заклеил конверт и положил его на столик.
Несколько минут все четверо сидели молча.
– Далеко отсюда до вас?– поинтересовался Борис. Четверть часа на скутере.
Раздался стук в дверь. Эллис напрягся.
– Быстро она добралась, - проговорил Борис, открывая дверь.
– Кофе принесли, - сказал он с отвращением и вернулся на свое место.
Два официанта в белых куртках вкатили в номер тележку. Они выпрямились и повернулись
– Не двигаться!– произнес один из них.
Эллис почувствовал, что Борис приготовился к прыжку. Если бы Рахми сделал неверный шаг и застрелился, это поубавило бы желание Пепе с Борисом бросаться на вооруженных людей.
Распахнулась дверь в спальню, и появились еще двое официантов, вооруженных как и их коллеги.
Борис расслабился, на его лице была печать смирения.
Эллис почувствовал, что задерживает дыхание. Он медленно выдохнул.
Все закончилось.
В комнату вошел офицер полиции в форме.
– Западня!– взорвался Рахми.– Это западня!
– Заткнись, - вскрикнул Борис, снова заглушив Рахми своим резким голосом. Обращаясь к полицейскому чину, он произнес:
– Я самым решительным образом протестую против подобного акта грубого произвола. Прошу принять к сведению, что...
Полицейский ткнул ему в лицо обтянутым перчаткой кулаком. Борис дотронулся до своих губ, потом посмотрел на пятно крови на руке. Весь его облик резко изменился, когда он осознал, что все это слишком серьезно, чтобы блефовать относительно его роли в этой истории.
– Запомните мое лицо, - сказал он полицейскому чину голосом, полным могильного холода.– Вы еще увидите его.
– Но кто же предатель?– воскликнул Рахми.– Кто нас предал?
– Он, - проговорил Борис, указывая на Эллиса.
– Эллис?– недоверчиво спросил Рахми.
– Телефонный звонок, - сказал Борис.– И адрес.
Рахми пристально посмотрел на Эллиса. Казалось, что это его задело за живое.
Появилось еще несколько полицейских в форме. Офицер показал жестом на Пепе.– Это Гоцци, - сказал он. Двое полицейских надели наручники на Пепе и увели его. Офицер посмотрел на Бориса.
– А вы кто?
Борис сделал вид, что все вокруг ему наскучило.
– Меня зовут Ян Хохт, - сказал он, - я гражданин Аргентины.
– Не обращайте внимания, - сказал полицейский с отвращением.– Уведите его, - повернувшись к Рахми, он проговорил.– Ну так что?
– Мне нечего сказать, - сказал Рахми, стараясь придать своим словам героическое звучание.
Офицер хлопнул Рахми по голове, и на него тоже надели наручники. Пока его не увели, он свирепо смотрел на Эллиса.
Арестованных по одному спустили в лифте. Портфель Пепе и конверт со сто франковыми билетами положили в полиэтиленовый мешок. Появился фотограф из полиции, который принялся устанавливать штатив. Офицер сказал, обращался к Эллису.
– Неподалеку от гостиницы припаркован черный "Ситроен Д", - чуть помедлив, он добавил: - Сэр.
"Я возвращаюсь в лоно закона, - подумал Эллис.– Жаль, что Рахми как мужчина гораздо привлекательнее, чем этот полицейский".
Он спустился в лифте. По мере появления в холле гостиницы все большего числа полицейских, администратор в черном пиджаке и полосатых брюках застыл с обиженным выражением лица.
Эллис вышел из гостиницы на солнце Черный "Ситроен" стоял на другой стороне улицы. За рулем сидел шофер, сзади устроился пассажир. Эллис сел сзади. Машина быстро рванула вперед.
– Хелло, Джон, - сказал пассажир, повернувшись к Эллису. В ответ Эллис улыбнулся. Более чем год спустя ему странно было услышать свое имя.
– Как дела, Билл?– спросил он в свою очередь.
– С облегчением!– заметил Билл.– За тринадцать месяцев до нас доходили от тебя разве что просьбы прислать денег. Потом раздается категорический телефонный звонок, с требованием за двадцать четыре часа подготовить команду, чтобы кого-то арестовать. Можешь себе представить, сколько понадобилось усилий, чтобы убедить французов провести эту операцию без указания причин. Этой группе необходимо было быть наготове вблизи Елисейских Полей, но чтобы узнать точный адрес, пришлось ждать телефонного звонка от неизвестной женщины, попросившей соединить ее с Мустафой. Вот и все из того, что нам известно!
– Другой возможности просто не было, - сказал Эллис извиняющимся тоном.
– Так вот, потребовалось немало усилий, и теперь я многим людям обязан в этом городе, но мы пошли на это. Так вот, скажи мне, пожалуйста, стоило оно того? Что мы получили взамен в этом мешке?
– Борис - он русский, - произнес Эллис.
Лицо Билла вытянулось в широкой ухмылке.– Быть мне сукиным сыном, проговорил он, - ты зацепил Бориса! Ты не шутишь?
– Не шучу.
– Боже праведный! Я бы предпочел забрать его у французов, прежде чем они разберутся, кто он такой.
Эллис повел плечами.
– В любом случае никто не собирается выжимать из него массу информации. Он бесконечно преданный своему делу тип. Главное, что мы вывели его из игры. Теперь им понадобится пара лет, чтобы подготовить контакты для внедрения нового Бориса. Между тем мы существенно замедлили проведение их операций. Уж это точно. Это настоящая сенсация.
– Пепе Гоцци - корсиканец, торговец оружием, - продолжал Эллис.– За последние два года его оружие использовалось при совершении почти каждого террористического акта во Франции, а еще чаще в других странах. Вот ему будет что рассказать на допросах. Отправьте французского детектива в Марсель побеседовать с его отцом Меме Гоцци. Я предсказываю: окажется, что старику никогда не была по душе идея участия семьи в политических преступлениях. Предложите ему сделку: неприкосновенность Пепе, если тот даст показания против почти всех политических деятелей, которым он поставлял оружие, исключая при этом обычных преступников. Меме наверняка согласится, потому что это не будет рассматриваться, как предательство друзей. И если Меме пойдет на это, Пепе отказываться не станет. Французы могут вести судебное расследование деяний за минувшие годы.