Лезвие Эры
Шрифт:
***
Теперь и вспоминать странно о том времени, когда приходилось нехотя идти на работу. Сейчас же родную больницу и вторым домом назвать мало. Где теперь, как не здесь, так по-домашнему уютно? В этом месте единственные знакомые лица, здесь ощущение своей необходимости. Тут даже в униформе медсестры с короткими рукавами чувствуешь себя куда комфортнее, чем в старом домашнем свитере, каковой почему-то не спасает от вечной зябкости. Да что там говорить, и этот специфический запах хлора стал привычней запыленной квартиры. Всё переместилось на работу. Дома остался, разве что, телевизор. Да и тот работает лишь для
И снова это головокружительное волнение. Как в первый раз. А ведь был момент, когда тайна Инны казалась чем-то обыденным. Так нет, снова это головокружительное чувство перед встречей. Может быть, потому что сегодня эта встреча особенная? Только бы сказать. Не струсить. Глупо, конечно, это все. Безумно. Но иначе когда-нибудь, а может быть, и в ближайшее время, тайное станет явным для всех. И тогда малышку уже не уберечь. Не будет больше мечты. Такой единственной, личной надежды. Отнимут. Нельзя рисковать тайной. Ее оберегать надо. Всеми силами. Всеми правдами и неправдами. Ведь без нее жизнь снова поблекнет, станет неинтересной, безрадостной. Оказывается, мечтать так здорово! Мечтать днем и ночью. Столько удовольствия от всех этих глупых планов и нарисованных выдумок, мысленно обыгрываемых десятки раз. Наивно это, конечно, всё. По-детски. Ну и что? Да только вот мало всех этих грез. Нужно шаги делать к их осуществлению. Маленькие, осторожные, но уверенные шаги.
– Инна, ты? – прошептала темнота.
Женщина вздрогнула и замерла на месте. Этого ещё не хватало!
– Угу, - буркнула Инна на автомате.
– Я тебя по звуку шагов узнала. Крадешься, как мышка, – проговорило приземистое чернильное пятно Марининым голосом, выглянув из-за оконной шторки.
– А ты чего тут делаешь? – спросила Инна, лишь желая опередить девушку, пока та не спросила тоже самое.
– Пришла окно заклеить. Поддувает тут, - ответило пятно, помахав темным отростком, в котором было зажато что-то круглое.
«Поддувает. Как раньше это в голову не пришло? Дома почему так холодно? Там дует изо всех щелей, - догадалась Инна.
– Взять бы давно да заклеить старые рамы лентой и не дрожать от сквозняков. Вот бы ещё те проклятые окна гвоздями заколотить, да дела с ними иметь не хочется…»
– А чего же ты ждешь?
Пятно выплыло из-за шторки, и на фоне темного неба за стеклом приобрело изящную форму.
– Я сюда пришла, чтобы хотя бы минут десять отдохнуть. Устала жутко, - пожаловалась Марина. – Эта Виктория… Как там её? Не могу к ней привыкнуть. Каждую минуту дает задания. Лишь бы чем-нибудь озадачить! Ох, не привыкну я к ней.
– Привыкнешь, - заверила Инна. – Я ей скажу, чтобы не была к тебе так строга.
Марина тяжело вздохнула:
– Всё равно. Лучше бы Игорь Викторович поскорее вернулся.
– Он, наверное, и не вернется уже.
– Почему это?
Инна пожала плечами. Она и сама не знала, почему главврач не должен возвращался. Просто хотелось, чтобы не возвращался. На то были причины.
– Третью неделю от него ни слуху, ни духу. Мало ли какие проблемы бывают. Он как-то упоминал, что у него сын болен.
– Я думаю, не в этом дело, - сказала молодая медсестричка, изменившимся голосом. – Он же и не предупредил никого. Как сбежал тогда, так и след его простыл. Может быть, Игорь Викторович изучает?..
– Опять ты за своё.
Марина замолчала, вспомнив о строгом уговоре. Тут Инна поняла, что напрасно остановила её. Томных пауз неугомонная девушка не выносит и тут же спешит заполнить их новой болтовней. И последовательность её мыслей предугадать было несложно.
– А ты чего тут делаешь? Куда шла? – не заставила себя долго ждать Марина.
Инна замялась. Чего же теперь ей ответить? Куда она шла? Она же почти упиралась в двери, которым положено быть закрытыми, так как за ними старое детское отделение. Закрытое с тех самых пор, как Инна устроилась на работу в этой больнице. Туда никто не ходит. Незачем. Там лишь сбитый паркет, осыпавшаяся штукатурка, пустые и загроможденные старыми кроватями палаты. Детей теперь лечат на втором этаже, а старое отделение превратилось в небрежный склад негодного хлама. Поэтому из этических соображений весь медперсонал предпочел забыть об этом темном пятне. И без того порядок в клинике держится на честном слове. Но Инна, несомненно, направлялась именно туда. Марина в этом наверняка не сомневалась, и в её восторженном тоне легко угадывалось любопытство. Женщина даже разволновалась, не зная, как обмануть девушку. Про случайность и рассеянность молодая медсестра уж точно не поверит. Она девочка неглупая. Начнет дотошно выпытывать правду, а то и, не дай бог, увяжется следом. Этого допустить нельзя.
– А в пакете что? – не дождавшись ответа, спросила Марина, заметив небольшой сверток.
Это было очень нахально, но Инна была вынуждена стерпеть и, не огрызаясь, удовлетворить её любознательность. Иначе не избежать беды.
– Мышеловка, - ляпнула женщина первое, что пришло на ум. – Недавно всякие ненужные бумаги туда перетаскивала, на мышонка наткнулась. Не хорошо будет, если начальство узнает.
Ложь, конечно, была нелепейшая, однако девушка, похоже, купилась.
– Вот оно что! А я тут стою и слышу какой-то шорох. Прямо оттуда – из-за этих дверей. Оказывается, это мыши!
– Да-да, мыши.
– А я то подумала.
Инна и знать не хотела, о чем подумала эта юная фантазерка.
– Я подумала, это ОНА там прячется! – заявила Марина, поняв, что провокационная пауза улетела в молоко.
Тут Инна не сдержалась:
– Марина! Сколько можно повторять тебе?! Забудь и не болтай больше эту чепуху! Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Санитары молчат, Тарин сбежал, словом не обмолвился, а ты знай мелешь. Дождешься ты! Слухи поползут, тогда и спросят нас о той ночи. А тебе есть, что по существу ответить? Или ты собралась про своих обугленных гуманоидов рассказывать? Ещё раз говорю тебе: забудь всё как страшный сон. И не думай даже.
Эти слова, несомненно, подействовали. Инне иногда удавалось заставить Марину вспомнить о возрастном превосходстве. Силуэт девушки виновато скрючился и медленно слился со шторкой. Только вот заставить себя замолчать она уже не могла.
– Я пытаюсь забыть. Но так получается, что только об этом и думаю. Как наваждение. Девочка-то была! А значит, где-то она и сейчас есть.
Женщина решила больше ничего не говорить. Не нужно лишний раз давать девчонке повод для болтовни.