Либертанго
Шрифт:
Рыба демонстрировала бисерные фенечки девчонкам. Ольги среди них не было.
Пользуясь отсутствием отряженного за пловом Шермана, Асисяй клеился к красавице Соне. Та смотрела в недоумении.
В кружок сидело несколько исхудалых парней со спутанными волосами:
– …обхавался датуры, и когда мы его нашли, третий день широёбился по долине, дрался с кустами…
Лифтяне. Макс приблизился к другой компании.
– Я продал твою коленку. Выгодно.
– Надеюсь, хоть с самовывозом?..
Не
– Закрываю глаза – и ничего не вижу.
– Никаких узоров? Даже сполохов?..
Кислотные торчки.
– Я – злая фея, у меня – благородный сушняк!
– Знавали мы и добрых фей…
Тоже нет. Дальше.
– Картонка – полтинник. Берешь десять – одна в подарок.
Понятно.
В правой руке Макса оказался косяк. Затянувшись, он передал косяк влево.
Через комнату с воплем «Шмара!!!» проскакал Саня. Он гнался за… Ольгой! Поравнявшись с Максом, та юркнула ему за спину, а Саня, размахивая хлыстом, унесся дальше. Макс поманил Ольгу наружу.
На крыльце теперь было тоже людно. Свирепый гитарист Бахмут, привалившись к стене, пел пронзительную песню об Убитом Ребенке. Вокруг него сидели, стояли и лежали, пили, курили, слушали и не слушали, плакали.
И была у мальчика дудка на шее,
А в кармане ложка, на цепочке кружка…
И была у мальчика подружка на шее –
Анька-хиппушка.
Мальчик жил-поживал, ничего не значил,
И подружку обнимал, а когда уставал,
Аньку с шеи снимал
И на дудке фигачил…
Макс познакомил Ольгу с Андреем. Та искала комнату – разумеется, с нормальными соседями.
– Ну, на сильно нормальных соседей я бы всё-таки не рассчитывал, – сказал Андрей. – Сам я, кстати, учусь на фокусника. – Молниеносно достав из потайного места у Ольги за ухом сигарету, он закурил. – Вообще – за всю историю нашей квартиры был только один действительно нормальный сосед…
– Да уж, – сказал Макс.
– Да и тот, – продолжил Андрей, – настолько нормален, что это, на мой взгляд, уже ненормально.
– Сам дурак, – сказал Макс.
– Да взгляни на себя, – настаивал Андрей. – Я понимаю, конечно, что ты творишь необычное: все эти твои медитации, голодовки… Бросить там всякие свои министерства и уехать к чёрту… Но даже это ты делаешь так нормально! Ты же патологически нормален. Нормален до ненормальности. Поэтому и друзья твои поголовно со странностями – для баланса.
– Думаешь?
– Уверен. В тебе нет никаких отклонений, а это противоестественно. Так что, – заключил Андрей, – ты-то и есть настоящий псих.
А мальчик проснулся утром, проснулся рано-рано,
Взял на цепочке кружку и побежал к воде.
Он ткнулся губами в кружку, и было ему странно,
Когда вода ключевая сбежала по бороде…
– Но настоящий псих уезжает, – глядя Ольге в глаза, сказал Андрей, – а мы с тобой остаемся…
…Он ткнулся губами в дудку, и рот раскрылся как рана,
Раскрылся как свежая рана, и хлынула флейтой кровь.
– …приду посмотреть…
– …комната с балконом…
Компания спускалась с крыльца, направляясь к источнику купаться.
– Бегемотик, бегемотик! – раздался женский голос. – Смотрите, там – в траве!
В темноте возле крыльца мыкалось странное существо, очертаниями напоминающее маленького бегемота. Все столпились на краю площадки, пытаясь понять, что там шныряет.
Кто-то кинул камень. Раздался звон бьющегося стекла и кошачий визг: освободившись от банки на голове, кот сиганул в кусты.
На крыльцо выскочил Петя Чел:
– Кто бьет стекло?! – заорал он. – Здесь же собаки! Порежутся – всех поубиваю!
Из дома вывалился Саня:
– Пе-тя! – Саня облапил виновника торжества. – Кто обижает – говори мне. Я ему сразу – в табло!
– Спасибо, Санёк. – Петя высвободился из медвежьих объятий. – Ты – молодец. Вот только… девчонки на тебя жалуются: говорят, ты неадекватненький.
– Да я – чо?.. – завиноватился Саня. – Я ничо. А чо я?.. Лови ее!!! – внезапно завопил он и прыгнул в дверной проём вслед за какой-то девушкой.
Петя посмотрел на Макса. Тот лишь развел руками.
– Я, собственно, скорее о Саньке беспокоюсь, – сказал Петя, понизив голос. – Девчонки-то наши за себя постоят. А те ведьмочки, что мне жаловались – вообще чёрт их знает, на что способны…
Из дома донесся глухой удар и послышались крики. Все, бывшие на крыльце, ринулись внутрь.
Вокруг дыры в центре комнаты сгрудилась толпа, вниз светили фонариком.
– Этот, амбал…
– Гнался за кем-то и вдруг исчез…
Макс протолкался сквозь толпу и заглянул в дыру. Двумя метрами ниже угадывалась огромная куча – «культурный слой», наросший за годы использования дыры в качестве мусорки.
– Саня! Ты как?
– О-о-о, – донесся из подполья глухой стон. – Отпиздили… меня отпиздили…
– Идти можешь?
– О-о-о!
Стоны под полом перемещались. Все высыпали наружу, и вскоре из-под крыльца, из какого-то разлома, матюгаясь на чём свет стоит и припадая на ногу, показался Саня. С плеча его бахромой свисали лохмотья кожи, текла кровь: видно, падая, ободрался о зазубренные края дыры.