Лица
Шрифт:
Жалела ли она? Стыдилась? Джо не успела разобраться в своих чувствах. Все произошло так быстро.
Была уверена в одном – в своем желании, чтобы это повторялось снова и снова, старалась вспомнить каждое прикосновение его рук, его губ.
Сначала Майк хотел ехать в Сан-Диего вместе, потом передумал. Она ясно помнила, как изменилось его лицо – только что полное нежности, оно стало вдруг злым, напряженным. Уставшие, они неподвижно лежали в постели, его горячее дыхание грело щеку.
– У меня еще есть несколько дней. Хочу докопаться до этих негодяев – найти проклятую Магду и добраться до адвоката
Джо переполняла благодарность за его негодование, решимость преследовать этих страшных людей, погубивших жизнь матери. А еще она чувствовала себя защищенной. В его объятиях она то засыпала, то снова просыпалась. Никогда еще сон не был так сладок, тем более что наконец-то наступило облегчение – с ней Майк, и он позаботится обо всем, и о ней самой тоже.
Спустя двое суток это дивное чувство рассеялось как дым – все это время он ни разу не позвонил. Весь прошлый день Джо мучили вопросы – что, если она не понравилась Майку в постели, или он думает, что она слишком легко отдалась ему. Иногда Джо жалела, что не уговорила его ехать в Сан-Диего, но тут же злилась на себя за эти мысли – ведь Майк старается именно для нее.
К пятнице бедная Джо просто не знала, куда деваться. Мысли о маме тоже не покидали. Неужели она решилась разом покончить со всем? Теперь сам факт автокатастрофы у границы уже не был таким загадочным. Возможно, маме было все равно, куда ехать… просто взяла машину и рванула среди ночи куда глаза глядят. Может, и не собиралась умирать – но и о жизни уже не думала. Но как она добралась от «Фонтана» до Сан-Диего? Что стало с ее лицом, можно ли было вообще ее узнать?
Тери расстраивалась из-за малейшей новой морщинки. Вдруг сестра Першинг говорила правду, и все еще можно было поправить, а мама не поверила им?
Вопросы, вопросы… на некоторые могли дать ответ Энн Першинг, Майк. Если бы только дал о себе знать.
Наконец-то, отпирая в пятницу вечером дверь, Джо услышала долгожданный звонок. Звонила Алекса. Джо беспокоилась об Алексе, но, не услышав голоса Майка, она с трудом ответила. Впрочем, Алекса была верна себе – слушая только себя, она и не заметила, что у сестры такой растерянный голос.
– Джо, все идет по плану, все, о чем я мечтала. В «Вью» меня обожают. Я их новейшая звезда. Все хотят со мной познакомиться. Нью-Йорк – это класс. Ты не представляешь, какие ночные клубы… в общем, ночью никто не спит. Здесь так здорово! Я тебе, собственно, поэтому и звоню.
Джо изо всех сил старалась взять себя в руки. «Успокойся, – говорила она себе, – пусть это и не Майк. Скажи Алексе все, что узнала».
– Алекса. – В голосе Джо звучало такое отчаяние, что сестра наконец-то закрыла рот. – Алекса, я только что узнала ужасные вещи. Это касается мамы…
– Мамы? – Похоже, это слово она слышала впервые.
– Да, мамы, черт бы тебя побрал, – нашей мамы. Возможно, она покончила с собой – ты понимаешь, что это значит? Я… Майк Таннер… мы… мы ездили в Лос-Анджелес. Он выяснил, что мама обращалась в клинику «Фонтан». Помнишь чеки и письмо от Магды?
– Да, да… – Было слышно, что Алекса торопилась. – У меня мало времени. Меня ждут. Так что там с «Фонтаном»?
Джо захотелось протянуть руку за тысячи километров и врезать этой эгоистке.
– Вот что! Это вроде института красоты, мама хотела избавиться от морщин. Я не знаю точно, но работу они сделали плохо. Мы с Майком нашли сестру, которая там заправляла вместе с Магдой. Она сказала, что… – Джо всхлипывала, и из-за мамы, и из-за Майка. – Маме делали кислотную маску, и сделали плохо. Все говорит о том, что ее изуродовали…
– Джо, ты же не знаешь точно. Какая-то сестра что-то сказала. Зачем себя так расстраивать? И зачем это ворошить? Что это даст?
Очевидное равнодушие Алексы совсем вывело Джо из себя, она не могла больше сдерживать рыданий:
– Как можно быть такой бесчувственной? Ты говоришь, как отец. Тебе все равно, что кто-то обокрал и изуродовал маму? Ты не понимаешь, что ее толкнули на смерть? – Джо сорвалась на крик.
В ответ последовал длинный гудок. Джо уставилась на трубку: собственная сестра бросает трубку! Телефон зазвонил опять. Это была Алекса.
– Джо, дорогая, я не знала, как иначе тебя успокоить. Я прошу тебя, остальное расскажешь, когда увидимся. Послушай меня, мне не все равно, но ты можешь ошибаться. Я хочу, чтоб ты перебралась ко мне в Нью-Йорк – будем жить вместе, ты будешь помогать. Ты нужна мне. Жизнь так закрутила, мне нужен менеджер. Я серьезно…
– Алекса, ты мне тоже нужна. Но разве ты не понимаешь, я хочу все выяснить до конца, я хочу отомстить… Господи, не знаю я, чего хочу. Да ты ведь все равно не считаешь это серьезной затеей.
– В том-то и дело, что считаю! Я могу тебе платить. Я зарабатываю кучу денег. У меня есть агент – у всех топ-моделей должен быть некто вроде казначея – но этого недостаточно. Я хочу иметь рядом с собой человека, которому доверяю. – Алекса замолчала. За тысячи километров Джо услышала ее глубокий вздох. Прошло еще несколько минут, и Джо заволновалась.
– Алекса, что там еще?
– Мне надо идти. – Алекса снова вздохнула. – Джо, подумай, я серьезно на тебя рассчитываю. Сейчас не могу сказать большего, но хочу тебя познакомить с одним человеком. Остальное при встрече. Пока. – Алекса снова повесила трубку. Джо поняла, что на этот раз сестра не перезвонит.
«Хочу познакомить тебя с одним человеком». Не похоже на Алексу – фото-теле-кинозвезду, мечту продюсеров и режиссеров. В голосе сестры звучала новая нотка. Или до сближения с Майком она просто не могла уловить ее? Может, Алекса влюбилась? А ты сама, Джо, влюблена ли ты?
Джо бесцельно бродила по когда-то такому родному дому. Это время прошло, и уже давно. Как-то по телефону отец сказал, что дом – это «место, где он вешает шляпу». Должно быть, он говорил с Либби, а может, и нет.
Еще с того вечера, когда он вернулся из Ла-Косты и забрал чек от «Фонтана» и письмо Магды, Джо намеренно отдалилась от него. Это было не трудно. Отец не делал попыток к сближению, да они почти и не виделись. Он все время куда-то спешил. Приехав из Лос-Анджелеса, она не застала его. Джо не могла припомнить, когда он вообще последний раз ночевал дома.