Лицедеи Гора
Шрифт:
— Ты — чудовище, — крикнула она. — Убирайся!
— А Ты — дерзкая, — заметил игрок.
— Да, — признала она. — Я дерзкая!
— Не советовал бы я Тебе говорить со свободными мужчинами, таким тоном, — предупредил я рабыню.
На мгновение она побледнела, но потом, поняв, что я не делаю попытки наказать её за подобное поведение, например, раздеть её и, бросив на живот, и запинать до полусмерти, вдавить лицом в грязь, или привязать к поднятому, вращающемуся колесу повозки, снова смело повернулась к игроку. Тем временем, Бутс
— Да! — крикнула Бина ему. — Я дерзкая! Я дерзка к Тебе! И я могу быть с Тобой дерзкой безнаказанно, потому что Ты не мужчина! Ты слишком слаб, чтобы наказать меня! Ты — всего лишь животное, чудовище! Отвратительный, жалкий, гнусный, низкий, слабохарактерный, бесхребетный монстр! Ты вообще не мужчина! Вы — просто какой-то вид монстра, чудовища! Ты — презренный слабак!
А вот интересно, понимала ли она, что говорила с ним сейчас, как с мужчиной с Земли, а не с гореанином.
— Слабак! — выкрикнула Бина. — Слабак!
Стоя рядом с ним, она казалась совсем крохотной. Я с интересом исследователя рассматривал её пышущую злобой, маленькую, соблазнительную фигурку. Как неуместно смотрелся её гнев, на фоне миниатюрности и нежности её тела. Как абсурдно выглядел, этот крошечный слабый зверёк, так смело бросавшийся на крупного сильного хищника. На какие свои уловки, на какую слабость противника, она рассчитывала? Как смело могут вести себя мелкие животные в присутствии сидящего в клетке ларла! Но насколько глупо, кстати говоря, выглядит ларл, закрывшийся в клетке. Но что будет, если ларл вдруг захочет освободиться?
— Слабак! — дразнила она.
Неужели она забыла, что была женщиной? Неужели она так и не поняла, что носит ошейник?
— Слабак! — оскорбляла она.
О, как вся эта животная мелочь прыснула бы в стороны, если бы ларл вдруг появился из своей клетки! Неужели она не понимала, насколько легко и просто мужчина может сорвать с неё одёжду и вернуть её на своё законное место у своих ног, предписанное природой? Неужели она, глубоко в её сердце не боится, что однажды проснувшийся ларл может сказать ей: «Пошутили, и хватит!». Или она просто страстно желает прихода этого дня?
— Слабак! — кричала Бина, но игрок просто стоял рядом и, ни слова не говоря, наблюдал за её истерикой. — Убирайся! Проваливай!
— Ты закончила? — наконец, спокойно поинтересовался он.
— Твоя одежда запылилась, — злобно бросила она ему, намекая на ту пыль, что осталась на ней, после того, как она пнула в его сторону. — Раз уж я — рабыня. Позвольте мне очистить их для Вас!
И тут она, неожиданно и зло, выплеснула кастрюлю грязной воды ему на грудь.
— А ну, на колени, рабыня! — бешено взревел Бутс, подходя к ней сзади. — Голову в землю!
Бина испуганно вскрикнула, и, немедленно, в ужасе уронила кастрюлю, и повалилась на колени.
— Господин, — задрожав, простонала она, — я не знала, что Вы вернулись!
— Это
— Простите меня, Господин! — взмолилась Бина.
Теперь уже и остальные члены труппы, как рабыни, так и Леди Янина, щеголявшая в платье, изготовленном из мешка Са-Тарны, собрались вокруг. Побледневшая как мел Леди Телиция, с расширившимися от испуга глазами, стояла, держа руку перед ртом. Теперь-то она, на своём собственном опыте гореанской рабыни, познакомилась с тем, что может быть сделано с обнаглевшей Биной. Рядом с Телицией, тоже дрожа, стояла Ровэна.
— Ну, и как Ты объяснишь то, что здесь произошло? — спросил Бутс.
— Я полагаю, что Ты потребовал, чтобы рабыня дала полный список своих проступков, — уточнил я.
— Этот монстр, — мгновенно заговорила Бина, не отрывая головы от земли, — обзывал Вас, бранил Вас множеством оскорбительных слов, Господин. Я больше не смогла выдержать этого! И тогда я, взяв это на себя, рискуя собственной жизнью, решила остановить его, и защитить Вашу честь!
— Это правда? — осведомился Бутс у игрока.
Насколько же сообразительной оказалась маленькая самка слина. Она отлично знала, какое наказание грозит ей за то, что она сделала. Теперь рабыня рассчитывала на игрока, надеясь, что тот поддержит её выдумку, и защитит её от ужасающих репрессалий, которые почти неизбежно применят к беспомощной рабыне в её положении. Оставался открытым вопрос, насколько слабым в этой ситуации окажется мужчина.
— Это правда? — повторил свой вопрос Бутс.
— Нет, — наконец ответил монстр.
— Аи-и-и! — в отчаянии завыла рабыня.
— Говори, — бросил Бутс своей собственности.
— Я виновата в том, что не встала на колени в присутствии свободных мужчин, — проговорила Бина, глотая рыдания. — Я заговорил без разрешения. Я наступила на одежду свободного мужчины. Я пнула пыль на них. Я была дерзкой.
— Продолжай, — скомандовал Бутс замолчавшей в нерешительности невольнице.
— Я пролила воду на свободного мужчину, — выговорила она.
— Пролила? — язвительно уточнил Бутс.
— Я выплеснула воду на свободного мужчину, — провыла Бина.
— Это всё? Больше ничего не помнишь? — спросил антрепренёр.
— Господин?
— Уверен, Ты помнишь, по крайней мере, ещё одну свою вину, — заметил он.
— Я солгала своему господину! — вздрогнув, добавила рабыня. — Я лгала своему господину!
— И всё это было сделаны по неосторожности, — поинтересовался Бутс, — или сознательно?
— Сознательно, Господин, — простонала она.
Безусловно, такой проступок со стороны гореанской рабыни, как не встать на колени в присутствии свободного мужчины может быть расценен как преступление, караемое смертной казнью, даже если это сделано просто по неосмотрительности. Если же будет доказано, что нарушение было намеренным, тут уже речь может идти о мучительной смерти под пытками.