Личная слабость мастера
Шрифт:
***
– И что же вам понадобилась в нашей деревне? – вмешался Гивлий.
– А вы, простите, кто? Я многое услышала на площади, но так и не поняла, кем в деревне вы являетесь.
– Я? Наглая девчонка, – мужчина, прищурившись, на мгновение поджал губы, – отвечай на вопрос!
– Так вы представьтесь, а то мало ли кто спрашивает? – упрямо гнула я свою линию, мысленно пытаясь сообразить, как далеко я готова зайти в этом противостоянии и как много о себе рассказать, чтобы и приговоренному мастеру помочь, и свой секрет не выдать перед всей деревней. – Вот рядом с вами стоит старший страж. Родерик, если
– Я староста деревни! – патетично воскликнул Гивлий. – А теперь отвечай!
– Да что отвечать. Городская я, – повела плечом, будто информация не имеет никакого значения, – ищу место, где могу остепениться. Слышала, что у вас деревня хорошая, решила посетить, проверить. Приехала, а тут…
Договаривать не стала, только рукой махнула на помост. И зря! Потому что невольно отвела взгляд от старосты и заметила, что мастер Райс, наклонив голову к плечу, не стесняясь, рассматривает меня. Как только мы встретились взглядами, уголки мужских, четко очерченных губ дрогнули в улыбке. Странный, тут его судьба решается, а он стоит с таким видом, будто ему и не важно, чем все закончится. А ведь на кону его жизнь. Неужели он и правда убивал?
Не смогла удержаться и, глядя весьма симпатичному мужчине прямо в глаза, дерзко спросила:
– Они правы? Вы убивали кого-то из людей?
От такой наглости на помосте опешили все. Староста потерял дар речи, стражи чуть не выпустили своего пленника. А он, запрокинув голову, вдруг громко рассмеялся. И что это был за смех! Глубокий, раскатистый и при этом очень мягкий. Я заметила, как люди рядом со мной невольно заулыбались в ответ на этот прекрасный звук, да и мои губы начали подрагивать, будто кто-то рассказал хорошую шутку. Красивый смех. Настоящий. Жаль, длился не долго. Прекратив веселье, мужчина снова посмотрел на меня и мотнул головой. Жаль, не сказал вслух, но мне этого и не нужно было. Я и так знала, что он не виновен. Поэтому перевела взгляд на Родерика и, вскинув бровь, сказала:
– Так где же ваши доказательства? Я не верю, что этот мужчина мог кого-то убить, да и он говорит, что невиновен. Не боитесь, что казните не того и сами станете убийцей?
Люди вокруг заговорили громче, и теперь все чаще я слышала в их фразах сомнения. И это было прекрасно, еще чуть-чуть, и старосте придется говорить ни с какой-то незнакомой девчонкой, а с жителями его деревни и убеждать именно их, что ошибки никакой нет!
– Вот и люди уже волнуются. Так что же вы молчите, Родерик? Староста сказал, что у вас есть доказательства. А я пока вижу только, как в Грэдхилле собираются вершить суд люди, не имея на то никаких прав.
– Шли бы вы отсюда, мисс! – старший страж деревни грозно сдвинул брови и сделал вид, что собирается подойти ко мне. – Вы девушка не местная, в наших законах ничего не понимаете.
– Правда? – сложив руки на груди, тоже нахмурилась. – А разве они отличаются от тех, что приняты во всем королевстве?
– Родерик, что ты с ней церемонишься? – противный голос старосты Грэдхилла заставил меня поморщиться. – Еще пришлая девчонка не диктовала нам свои условия!
Ты посмотри-ка, не нравится ему, что все пошло не по плану. Условия ему диктовать нельзя! А казнить невиновных значит можно?! Тяжело вздохнув, отвела взгляд.
–
Люди заволновались уже совсем иначе. То тут, то там послышались шепотки, то и дело повторяющие: «Палач. Палач. Она говорит о Палаче!»
Да, папочка был жутко страшным. Особенно, когда приходил в своей неизменной форме с глубоким капюшоном и с секирой. Вот только сейчас его здесь не было. Староста категорически отказывался прислушаться к доводам разума. А старший страж этой Богами забытой деревни не собирался ему перчить. И что мне оставалось делать? Быть взрослой и молчать, как того желали все мои знакомые, или все-таки поступить так, как велит сердце и раскрыть то, кем мне приходится Палач?
К счастью, выбирать не пришлось. Толпа зашевелилась, как море, привлекая внимание.
– Мари, старая Мари идет, – шептали люди.
Повернувшись в ту сторону, где разговоры сначала вспыхивали, а затем быстро затихали, я увидела, как люди расступаются, пропуская вперед старушку. С виду обычная бабушка в длинном темном платье, с цветастой шалью на плечах и клюкой, зажатой узловатыми пальцами. Но взгляд! Взгляд у нее был насмешливый, ясный и острый, как лезвие отцовской секиры.
«Ведьма», – подумала я и приготовилась слушать ту, что явно пользовалась большим уважением у жителей деревни.
– Гивлий, – обратилась она к старосте, – что ж ты девочку-то не слушаешь? Девочка ведь дело говорит! Не правильно это – казнить такого рукастого мужчину. Вся деревня к нему ходит. Все его знают. Посмотри, какой красавчик. А ты – сразу казнить! Разобрался бы сначала!
– Уйди, старуха, – махнул рукой Гивлий. – Тебе бы только вмешиваться не в свое дело. Где ты прикажешь держать преступника, Тьмой отравленного? В башне стражей и камер-то нет!
– Подождите! – тут же вскинулась. – Так ваш мастер отравлен Тьмой или убивает ей?
Мистер Райс одобрительно посмотрел на меня, все так же продолжая молча слушать споры, идущие вокруг его персоны. И только сейчас я обратила внимание, насколько он большой. Светлая Богиня, да этот мужчина выше всех стоявших на помосте на добрую голову, а то и больше. Настоящий великан! Отчего-то я смутилась и поторопилась отвести взгляд. Не о том думаю. Совсем не о том! Старая Мари, посмеиваясь, смотрела на старосту, и как только тот набрал в грудь побольше воздуха, видимо, чтобы высказать мне все, что он думает о наглых чужачках в его деревне, заговорила, не дав произнести мужчине и слова:
– Так ты забыл, наверное, про старый закон. А я вот помню. Помощь тебе предложить хочу, сынок. Помощь.
Голос Мари стал вдруг громче. Казалось, что он разносится над всей площадью. И я, повернувшись к старушке, внимательно наблюдала за ней, слушая каждое слово. Интересно, что именно она собиралась предложить под видом помощи. Ведь уже было понятно, что старая ведьма не разделяет стремлений старосты к казни. А она предложила, да еще как!
– Если кто-то из людей уверен в невиновности осужденного, он может взять его на поруки и нести ответственность за преступника, пока не найдутся неопровержимые доказательства вины или невиновности того.