Личное задание
Шрифт:
На заветный островок Ванька больше не совался, отпугиваемый его жутковатым видом. Омертвелый, почерневший, как гнилой зуб великана, торчал он посреди ставка немым укором неизвестно кому. Ванька на него старался не глядеть, от перышка самодельного поплавка глаз почти не отрывал. И все равно остров давил его своим присутствием, пока водка как следует не разогналась по Ванькиным жилам, подобно белке в колесе.
Ведерко, прихваченное Ванькой, оставалось абсолютно пустым. Пропал его рыбачий дар, зато жажда все усиливалась. Сделав очередной обжигающий глоток из горлышка, Ванька потянулся за сигаретами и поперхнулся от неожиданности. За его спиной стоял невесть откуда возникший парень. Вроде как улыбчивый, даже симпатичный. А глаза пустые, как у дохлой рыбы. Оттого и усмешка его скорее пугала, чем радовала. С таким же выражением лица Ванькин сосед кабанчиков забивал.
– Рыбачим? – спросил улыбчивый.
– Оно так, – осторожно согласился Ванька, прислушиваясь к хлопанию автомобильной дверцы за кустами. Не один, значит, гость пожаловал. Так и оказалось.
Пока первый парень, посмеиваясь, какой-то анекдот про рыбалку рассказывал, по тропинке спустился его приятель, коренастый, плотный и плешивый, хотя больше тридцати ему не дашь. Оба в пиджаках, несмотря на несусветную жару. От этого смотрелись они подозрительно, как шпионы или инопланетчики. В горле у Ваньки враз сухо сделалось, словно он с десяток песен без передыху отгорланил.
– Ты местный, дядя? – поинтересовался плешивый.
– Не то чтобы, – ответил Ванька и махнул рукой в сторону шоссе. – Я дальше проживаю. В деревне.
– А рыбу часто ловишь? – подключился улыбчивый. – Вчера, например, ловил? Или позавчера?
– Позавчера мы работали, – ответил Ванька, прокашлявшись. – А вчера – да, было дело. Опосля обеда.
– «Бээмвэшку» не примечал? Фиолетовую?
– Не-а.
Ванька не понял, о чем идет речь, но ничего фиолетового он и в самом деле не видел, если не считать собственных трусов.
– Мы из милиции, – неожиданно признались парни и одновременно взмахнули в воздухе карточками, похожими на проездные билеты, только с фотографиями.
Ванька покосился на бутылочное горлышко, предательски торчащее из травы, и потускнел. Однажды он побывал в милиции – давно, еще когда рождение сынишки обмывал. Так его там побили сильно и до утра в клетке продержали, как обезьяну в зверинце. А часы и деньги отобрали.
– Вон оно как, – тоскливо протянул Ванька, пытаясь незаметно дотянуться до бутылки ногой. Хотел ее в воду спихнуть, да сам туда чуть не бултыхнулся.
Его за шиворот придержали и посмеялись незлобливо.
– Не напрягайся, дядя. Мы не по твоей части, не на вытрезвитель работаем. – Это плешивый сказал.
– Из УБОПа мы, – добавил улыбчивый приятель. – Бандюков ловим. Много их тут у вас? – Буднично так спросил, как будто речь про окуней шла.
– Разве они у нас водятся? – засомневался Ванька.
– А как же! – весело воскликнул плешивый. – Они теперь всюду.
Ваньку даже в жар бросило. Значат, пока он тут рыбалил, его могли ограбить налетчики? Денег в карманах немного осталось, но все ж таки!
– Беглые, что ли? – уточнил он. – Зэковцы?
– Зачем беглые – нормальные бандиты, – обиделся плешивый. – Ну, такие крутые, все на понтах, пальцы веером. – Он показал. – С пушками, на дорогих тачках... Неужто не доводилось встречать?
Ванька пожал плечами. Пушки какие-то, тачанки... Будто махновцы из кино на тему Гражданской войны.
Парни переглянулись.
– Пошли отсюда, – предложил улыбчивый. – Что с него, дремучего, возьмешь.
Плешивый сделал было шаг назад, но вдруг как гаркнул:
– Э, э!
Невольно вздрогнув, Ванька обернулся. На косогоре появилась голая по пояс человеческая фигурка с большущим револьвером в руке. На Ванькином языке оружие это называлось «левонверт», а его обладатель был «мальцом», хоть и давно не бритым. Тот самый, что вчера мостился на утопшем бензовозе, как мокрый цуцик. Услышав окрик, он оторвал взгляд от земли и попытался попятиться, что сделать на крутом травянистом склоне было довольно сложно.
– Стоять! – закричал улыбчивый милиционер, вмиг перестав улыбаться.
– Брось ствол! – взвизгнул плешивый по-бабьи.
Оторопевший малец с размаху сел на задницу. Револьвер в его руке грохнул, да так громко, что у Ваньки уши заложило.
Малец зашевелил губами, но слова его были неразборчивы. Плешивый что-то проорал в ответ, доставая из-под пиджака маленький черный пистолет. Его напарник тоже запустил руку под мышку. А малец уже приподнимался с травы, показывая свои пустые растопыренные ладони. Дымящийся револьвер валялся у его ног. Ванька услышал:
– Я нечаянно!.. Нечаянно!..
Малец еще не успел распрямиться до конца, как вдруг – будто по столу сдуру доской шарахнули. На груди мальца, слева, дополнительный сосок появился – крохотный, темный. Переступив через револьвер, он пошел вниз, прямо на плешивого, из пистолета которого поднимался дымок.
Тумп! Этот выстрел прозвучал глуше, но громче. Вторая пуля тоже попала в приближающуюся безволосую грудь – туда, где цыплячьи ребрышки сходились аркой. Мальца качнуло назад, но ноги уже несли его вниз, все быстрее и быстрее.
Ванька едва успел увернуться от бегущей фигуры. Провожая ее оторопелым взглядом, он увидел, что спина у мальца вся мокрая и красная. Споткнувшись у самого берега, он рухнул лицом вниз, да так и остался лежать – наполовину в воде. Ноги, обутые в не по росту большие кеды, еще подергивались, но вода у берега быстро темнела, принимая бурый оттенок.
Утоптанная трава притянула Ваньку, вынудив его сесть там, где он стоял.
– Вот же блядство какое, – пожаловался плешивый плаксивым голосом. – Откуда он взялся?