Личное задание
Шрифт:
Его спутник, вместо того чтобы ответить, приблизил свое лицо к Ванькиному и сказал:
– Ты же видел, как этот бандит на нас напал, верно?
Он опять улыбался, хотя лучше бы этого не делал. От такой улыбки у Ваньки засосало под ложечкой. Как будто змея перед ним маячила, а не человеческое лицо.
– Он не то чтобы напал, – напомнил Ванька, втягивая голову в плечи. – Он как бы даже наоборот...
– Мало ли, что тебе с пьяных глаз померещилось! – Это плешивый подключился. – А дело было так, запоминай... Мы тебя опрашивали, так? Вдруг этот, с револьвером, появился. Он первый выстрелил. И только тогда мы огонь открыли.
– Ну, вспомнил? – нетерпеливо спросил второй.
– Вроде как. – Ванька отвел глаза.
– Молодец. Будешь теперь нашим свидетелем.
– Не надо, – взмолился Ванька. – Я не умею свидетелем.
– Научим. Протокол подпишешь – и свободен. Главное, чтобы ты ничего не напутал. Сначала бандит палить начал, и только потом уже мы... Так? Так, я тебя, гнида, спрашиваю?!
– Да-а! – завопил Ванька благим матом. Еще бы не согласиться, когда тебя промеж ног хватают пальцами, цепкими, как клещи.
Позже Ваньке и впрямь стало казаться, что дело было так, как ему втолковали. Однако мальца все равно было жаль. Такой щуплый, безобидный на вид. И чего на рожон полез?
Глава 25
В черном свете
Восседать за рулем тонированного «Мицубиси-Паджеро» было почти то же самое, что управлять небольшим межпланетным кораблем. Рядовые транспортные средства реагировали на соседство джипа с нескрываемой опаской. Держали дистанцию, подрезать даже и не пытались, безропотно пропуская в любой ряд. Громов впервые понял причину, по которой соотечественники спешили потратить первые же заработанные деньги на иномарки покруче. Из такой машины унылая действительность выглядела по-другому. Не зная, что тебя ждет завтра, ты все равно начинал взирать на мир с самомнением победителя. Пьянящее, как молодое вино, чувство.
Порывшись в «бардачке», среди залежей кассет с приблатненным шансоном и слащавой попсой Громов с приятным изумлением откопал коробочку древних хитов «Роллинг Стоунз». Еще совсем молодые, дерзкие и бесшабашные английские парни охотно включились на всю катушку, увеличивая ощущение скорости.
Станет небо черным и цветы – чернее нет. Пусть даже солнце льет на землю черный свет...
Это походило на заклинания. Которые, черт подери, звучали в затемненном салоне джипа очень даже убедительно. Сколько раз Громов заводил песню сначала? Десять? Двадцать? Он понятия не имел. Очень уж она соответствовала его настроению. И сердце с готовностью отбивало заданный «роллингами» ритм.
Пусть будет мрак... мрак... мрак...
Одновременно с последними тактами мелодии Громов подкатил к вещевому рынку и затормозил на стоянке. Выключил двигатель, магнитофон. Но впечатление, что он стремительно мчится навстречу неизвестности, не исчезло. И солнце, на которое он посмотрел, выбравшись из машины, легко было представить себе черным.
Никого не удивило, что черный джип был брошен без присмотра. Когда владелец ведет себя так беспечно, он знает, что делает. В любом случае мужчина, оставивший джип, не принадлежал к тому типу людей, которым хочется давать советы. Даже платные.
Одет он был очень просто, проще не придумаешь. Далеко не новые джинсы, небрежно расстегнутая синяя рубаха. Приглядевшись повнимательнее, на ней можно было заметить бледно-розовые следы тщательно застиранных пятен. Явно не от варенья или компота. Безногий инвалид афганской войны, собиравший подаяние у входа на рынок, как глянул, сразу смекнул – кровь. А в необычном медальоне на груди мужчины в синей рубахе он угадал расплющенную пулю.
Разбитная торговка косметикой при виде загорелого мужчины с необыкновенно ясными глазами принялась перекладывать товар. Когда она наклонялась, ее фасад просматривался в вырезе блузки до пупа, и торговка на этот раз превзошла себя, едва не перевалившись через прилавок к ногам мужчины. Но он в ее сторону даже не глянул, прошел мимо. И, провожая его разочарованным взглядом, торговка подумала, что шансов закадрить такого – не больше, чем завлечь ковбоя с рекламы «Мальборо».
Мужчина продвигался сквозь толпу, как бесплотный дух, никого не задевая и сам избегая столкновений.
Громов? Ну конечно же, он. Кто еще способен вести себя с достоинством испанского гранда, находясь среди людского столпотворения?
Мужчину в джинсах узнал бывший сексот КГБ, кандидат экономических наук Онищук, раскинувший свою скатерть-самобранку прямо на асфальте. На ней хаотично громоздились бэушные бытовые приборы, разнообразные детали и инструменты. Человек с понятием обнаружил бы здесь все, что может пригодиться в хозяйстве, – от электрических счетчиков, которые Онищук снимал по ночам в соседних подъездах, до оконных шпингалетов, которые он свинчивал у себя дома.
Громов его не замечал, шел своей дорогой. И для Онищука было большой неожиданностью, когда он остановился напротив и бросил небрежно, будто они виделись только вчера:
– Привет.
– Здравствуйте, Олег Николаевич. – Онищук давно зависел не от «конторы», а от собственной изворотливости и расторопности, но многолетняя привычка брала свое, заставляя позвоночник почтительно прогибаться в пояснице. – Рад вас видеть живым и здоровым. Все там же трудитесь?
– Похоже, что нет. – Громов непонятно чему усмехнулся. – Аббревиатура поменялась.
– ФСБ? – изумился Онищук.
– СЗС.
– И как это расшифровывается?
– Сам За Себя.
Онищук смешливо закудахтал. Ему было приятно сознавать, что не один он выбит из привычной колеи. Громов внимательно посмотрел на него, и пришлось Онищуку делать вид, что он надсадно кашляет, а не веселится.
– Мне нужно сделать кое-какие покупки, а шляться по рынку нет желания, – сказал Громов. – Подсобишь по старой памяти?
– А как же! – воскликнул Онищук. Воспоминания о тех годах, когда он исправно стучал на всех окружающих, включая собственную супругу, были не самыми приятными в его жизни. Но посредническая деятельность сулила доход, а это было главным в той новой жизни, к которой без особого успеха пытался приспособиться Онищук.
– Во-первых, мне нужен самый прочный и надежный автомобильный трос, который здесь можно найти. – Громов загнул палец.
– Сейчас сбегаю, тут рядом... За товаром присмотрите?
– Присмотрю. Но я еще не закончил.
– А? – Онищук замер в неустойчивой позе бегуна, сообразившего, что сделал фальстарт.
– Наручники. – Теперь на громовской руке загнутыми были уже два пальца, и это походило на постепенно сжимающийся кулак. – Не какие-нибудь допотопные железки, а хорошие браслеты, самозатягивающиеся, с зубчиками.