Личный демон. Книга 1
Шрифт:
И зачем я об этом думаю? — спросила себя Катя. Конечно, о чем еще беспокоиться в колдовском лесу, в окружении существ, способных уничтожить меня «слабым манием руки» — да что там руки! — одним движением ресниц. Самое время поразмыслить над выбором между восхитительным негодяем-вертопрахом — и скучным надежей-опорой. Центральная тема Бельтейна, что и говорить…
— Правильно! Центральная тема Бельтейна! — бодро подтвердил голос… Дрюни. Только из-за могучего силуэта Беленуса на свет луны вышел не Дрюня и не Анджей, а Цапфуэль. — Посмотри мне в глаза, женщина. Узнаешь меня? Однажды я уже говорил с тобой.
Как же, говорил! — мрачно подумала Катя.
— Прости, что напугал, — без всякого раскаяния в голосе продолжил ангел луны. — Но ты должна понять: есть вещи поважнее, чем жизнь. Как только ты примешь эту истину, я смогу говорить с тобой о действительно важных вещах. Действительно. Важных. — Цапфуэль величественно склонил голову и смежил веки, кивком, достойным Каменного гостя, подтверждая свое согласие говорить о действительно важных вещах с короткоживущей поденкой вроде Кати. — Но сперва сделай свой выбор: я — или он! — и ангел луны простер в сторону бога Бельтейна руку, сверкавшую, словно клинок.
Он выглядел таким солидным, таким внушительным… Прямо тайный советник вселенной! В который раз Катерина убедилась в правоте Шарля Перро и голливудских фильмов: если дурнушку переодеть и обучить манерам, кто знает, какую аристократку мы обнаружим под грязными лохмотьями.
Ангел луны стоял перед Катей, серебрясь, точно новогодняя елка в свете телевизора. Гордая осанка и надменно вздернутый подбородок не оставляли сомнения: Цапфуэль прекрасен. Курносый, лупоглазый, лопоухий и стеснительный нерд исчез, на его месте появилось надменное высшее существо. Кому охота исследовать внешность ангела на предмет выявления лупоглазости или курносости? Так же, как и непомерная толщина Беленуса, они стали частью божественного облика — и знаком божественной целесообразности. Если бог Бельтейна весной становится похож на кита, выброшенного на сушу, ради пробуждения всего живого, наверняка есть причина тому, что ангел луны смотрит на мир выпуклыми глазами совы?
А пока Катерина всячески оттягивала миг выбора, оба божества разглядывали ее с видом собственников. Каждый из них излучал уверенность: эта женщина — его. И не возразишь: Беленус — источник всех чувственных наслаждений, Цапфуэль — оплот той верности, что придает наслаждениям смысл. Обычная смертная женщина Катя, прожившая жизнь под эгидой долга, однако с детства мечтавшая совсем о другом, должна выбрать одного из них — но кого?
Катерина вдруг остро ощутила, как далеко это детство отстоит от ее сегодняшних сорока. И как мало остается времени, чтобы воплотить хотя бы некоторые свои мечты. Будь она помоложе, без всякого сожаления отрезала бы: долг главнее! Витька, семья — смысл всей ее жизни! Но Катя до сих пор не забыла чувство блаженного безмыслия, охватившее ее при одной лишь улыбке Беленуса. Блаженство было таким огромным, что хотелось провести в нем всю жизнь, не приходя в себя ни на минуту. Да и сколько их осталось, тех минут… В молодости эта сокровищница кажется неисчерпаемой. Оттого и выбор кажется легким: что бы ты ни предпочел, долг или удовольствие, есть время и для того, и для другого. А сейчас?
Я не могу, беззвучно прошептала Катерина. Наама! Где ты? Помоги…
Цапфуэль скривился и даже как-то потускнел, будто луна спряталась в облака.
— Опять ты взываешь к демону, — вздохнул он. — Как мне тебе объяснить: мать обмана тебе не друг?
— А ты? — тоненько вскрикнула Катя. — Разве ты мне друг? Моя жизнь ангелам не важна… А витькина? А жизнь того, чье тело ты напялил? Мы все для вас — одежда! Сносил — и выбросил! Скажешь, не так?
— Так! — усмехнулся Беленус. — Оставь ее, Цапфуэль.
— Она давно уже не пиратская девка! — взъярился ангел луны. — Она почтенная женщина, жена и мать! Ну скажи ты ему, Катя, — неожиданно умоляющим голосом обратился Цапфуэль к Катерине, сразу став похожим на Дрюню.
В моей судьбе и так слишком много долга, подумала Катя. Долг поженил нас с Игорем, потом развел. Долг всучил мне ненавистную работу. Конечно, долг растил маленького Витьку — одна любовь бы тут не справилась. Но я бы не сказала, что долг — это благо. Долг перед Мамой Лу сделал из проститутки убийцу. Кто его знает, каков он, мой долг, чего он ждет от меня? А вдруг он сделает со мной то же, что сделал с Кэт?
Представив себя на старости лет на панели — в обтрепанном джинсовом мини и сетчатых колготках, с поплывшей помадой и безразлично-похотливым выражением лица, Катерина прикусила губу, чтобы не расхохотаться. Тело Беленуса заколыхалось от беззвучного смеха, а Цапфуэль насупился, явно намереваясь отчитать Катю. А то и отшлепать.
— Формально Катерина уже не то и не другое, — вклинилась в разговор Наама, явно выжидавшая удобного момента. — Муж ее оставил, сын вот-вот оставит. Он взрослый мужчина, негоже такому за подол цепляться. Когда моя хозяйка окажется одна, что ты дашь ей взамен?
— Свободу от тебя, — без всякой надежды уронил Цапфуэль. — Свободу от лжи. От иллюзии, что лишь испытав все наслаждения, человек вправе сказать: жизнь удалась.
— Ну, если так… — улыбнулась Катя. — Если так, то я хочу освободиться от лжи и узнать правду: зачем я здесь? Ответь мне, ангел луны, как свободный свободному!
— Чтобы успокоить это тело, — поморщился Цапфуэль. — Мне, в общем-то, все равно, что с тобой будет. Скорее всего, ничего. Но тело этого мужчины изводится второй день, думая о тебе поминутно. Оно мешает мне! Я отвык от нервных человеческих тел. Я хочу вернуть тебя в лоно семьи и выдать за него замуж — и тогда вы оба перестанете меня донимать.
Похоже, ангелам не свойственно церемониться с людьми и вникать в тонкости любовного политеса. Ангелы прямолинейны даже когда пытаются хитрить. Надо это запомнить.
— А ты ответишь мне, Беленус?
— Зажечь костер, — усмехнулся бог Бельтейна. — Просто зажечь костер. Не объявись на нашем празднике твой ангел, никто бы не потребовал: выбирай! Мне твой выбор не нужен. И Нааме не нужен. И Лисси. Мы, старые боги, не сражаемся за человеческие души. Мы даже не делаем вид, что нас интересует происходящее в них. Цапфуэль говорит правду: есть дела поважнее развлечений.
— Развлечений? — удивилась Катерина. — Так люди для вас — развлечение?
— Конечно, — совсем не обидно признался Беленус. — Боги вполне в состоянии прожить без вас, но с вами — гораздо приятнее. Поэтому всем хочется посмотреть на тебя, показаться тебе, побыть рядом. Беда в том, что мы не в меру любопытны и можем выпить тебя, как молодое вино. Если бы мы были ангелами…
— То вы бы так и сделали? — вспомнила Катя слова Наамы.
— Ангелы уверены в своей правоте, — вздохнул бог Бельтейна. Так печально, что катино сердце замерло в тоске. — Они — дети, которым кажется, будто их желания — краеугольные камни мироздания. А мы — старики, которые знают: мироздание стоит не на камнях. Его вечно изменчивое основание — само движение. И всё, что сегодня незыблемо, завтра рассыплется и развеется без следа. Сегодня ты жена и мать, завтра твой муж умрет, дети уйдут, дом опустеет — и ты станешь кем-то другим…