Личный поверенный товарища Дзержинского. Книга 3. Барбаросса
Шрифт:
– Да, состоялся, – доложил я.
– Я надеюсь на вас, коллега Казен, – сказал Мюллер и пожал мне руку, – заканчивайте свои дела, оформляйте документы и выезжайте морским путём. Хороший двухнедельный круиз никому не помешает.
Пока шло оформление документов в МИДе, вопрос согласования кандидатур дипломатов занимал не меньше месяца, я вызвал Миронова на экстренную встречу.
– Брайтенбах разоблачён и ликвидирован, – сразу сказал я Миронову.
– Как, – удивился он, – а его связи?
– Если бы он выдал свои связи, то вместо меня здесь бы сидел Мюллер, – сказал я.
Видно было, что Миронов
С другой стороны, вряд ли Миронов доверял мне как представителю той организации, в которой работал его агент, и которая уничтожила его. А, может, думал он, что его разговор со мной записывается для предъявления ему доказательных обвинений. Какие обвинения, если идёт война, если погиб человек, которого ты считал своим другом?
– Ты не забудешь нашу последнюю встречу в Москве, – спросил он, намекая на то, что он тогда в какой-то мере способствовал моему благополучному возвращению на германскую сторону.
– Ты меня в чём-то подозреваешь, – спросил я.
– Что ты, – ответил Миронов, – просто у меня сегодня очень насыщенный день и мне нужно идти. Как только всё успокоится, мы встретимся с тобой снова.
– Хорошо, – сказал я и Миронов ушёл.
Так и есть. Я под подозрением у советской разведки. Нужно будет ждать реакции. И реакция не замедлила себя ждать. Через день я получил сообщение по радио. Это после встречи со своим резидентом.
Фреду. Найдите возможность вернуться домой. Мария.
Мальчики, быстрее домой, идите и становитесь в ряд у стеночки, мы сейчас будем играть в расстрел.
Во все времена отношения к разведчикам было такое, что всех их принимали за врагов из-за знания иностранных языков и соприкосновения с чужой жизнью, которая в материальном плане всегда была лучше, чем у нас.
А если добываемая ими информация шла вразрез с генеральной линией партии, то всякая объективность в отношении разведчиков отбрасывалась. Их попросту уничтожали. Потом, правда, выяснялось, что они были правы, но разве партия может быть неправа? Конечно, она не может быть неправа.
Потом в дело вступали историки от разведки, допущенные к секретным материалам, которые с карандашиком в руках доказывали, что у репрессированных разведчиков рыльце-то было в пушку. Так что партия отнеслась к ним хоть и сурово, но справедливо.
Историки от контрразведки точно так же, с карандашиком в руке, доказывают, что все репрессии против инакомыслящих были правильными. А как же иначе? А вдруг придётся проводить демократические выборы и ум, честь и совесть нашей эпохи не наберёт необходимого большинства? И она будет вынуждена потесниться для каких-то там социал-демократических депутатов, которые, о ужас, не являются членами партии, записанной в 6-ю статью Конституции СССР. И тут на свет появляются прегрешения, которые относятся к ведению Кодекса об административных правонарушениях, но никак к разделу государственные преступления Уголовного кодекса.
Потом, правда, репрессированных реабилитируют, но мёртвым эта реабилитация всё равно, что припарки, потому что они не потеют. Разве что родственники получат удовлетворение от того, что их близкие люди не являлись врагами и преступниками.
Домой мне выезжать никак нельзя. Я никому не присягал, кроме государя-императора и России, и присягу свою я не нарушал.
Дед Сашка с интересом выслушал новость о том, что скоро мы с ним поплывём по синему морю в далёкие страны.
– Это туда, где появились самые первые люди на земле, – спросил дед.
– Возможно, что и так, – ответил я, – учёные пока не доказали, что это так.
– Конечно не доказали, – согласился дед Сашка, – потому что они ещё мало знают, чтобы что-то доказывать. Вот, например, доказывают, что человек от обезьяны произошёл. Не согласен. Человека создал Господь. И в качестве строительного материала для человека был взят хорёк.
– Почему хорёк? – обиделся я за своих прародителей.
– Да ты посмотри на людей, – горячо доказывал дед, – многие из них обыкновенные хорьки, жрут в три горла, набивают за щёки, забиваются в свои норы и воняют оттуда. Хорьки и есть.
Я понял, что дед балагурит и улыбнулся. Улыбнулся и дед Сашка.
– Пока мы не уехали, – сказал он, – попрошу я тебя Дон Николаевич отвезти меня к той даме, которая рассказала тебе обо мне.
– Откуда ты узнал о ней? – удивился я.
– Да оттуда же, откуда и она узнала обо мне, – серьёзно сказал дед.
Глава 32
Мы поехали с дедом Сашкой к гадалке. Было у меня предчувствие, что они были знакомы, и я не ошибся.
– Сашенька, – сказала гадалка и бросилась на грудь к деду Сашке.
– Здорово, барыня, – сказал дед и обнял её.
Я деликатно вышел из комнаты. Не одних их революция разбросала по странам и континентам.
Примерно через час дед Сашка вышел из комнаты, буркнул:
– Пойдём, – и мы ушли.
Ещё через день мы поездом выехали в Испанию и оттуда на корабле отправились в Латинскую Америку.
Лайнер не был сильно большим. Грузопассажирское судно. Где-то порядка ста пятидесяти человек пассажиров и человек пятьдесят экипажа. Как мне удалось заметить, на верхних палубах были замаскированы зенитные автоматы и по бортам под видом воздухозаборников два морских орудия калибра семьдесят шесть миллиметров для борьбы с всплывшими подводными лодками. Если судно будет торпедировано, то уже никакие орудия не помогут.
С первых дней рейса начали исчезать пассажиры второго класса. Был человек, и нет человека. В первом классе все люди на виду, а второй класс оказался самым многочисленным.
Пассажиры считали, что это команда грабит людей и убивает.
Команда считала, что среди пассажиров едут бандиты и налётчики, которые делают всё, чтобы вина за исчезновение пассажиров была на членах экипажа.
Мы с дедом Сашкой никуда не ходили поодиночке. Дед по причине того, что не так хорошо знает испанский язык, а я не хотел очутиться за бортом, чтобы последние мгновения жизни не ознаменовались огоньками уходящего за горизонт корабля. Дед где-то раздобыл себе палку, на которую опирался как на посох, хотя сил у него было достаточно, чтобы не только палку носить, но и поработать ею как следует. Я постоянно держал в кармане пистолет. Бережёного Бог бережёт.