Личный поверенный товарища Дзержинского. В пяти томах. Книга 2. Враги
Шрифт:
– Сие сие нинь, сиень шэн (Спасибо, учитель), – сказал Борисов, – мей ю ши цзиень сиоу си, ю хэнь туо вень тхи яо гень нинь шан лианг и ся (нет времени для отдыха, накопилось очень много проблем, по которым я хотел с вами посоветоваться) …
– Ты что, не слышишь меня, – Мефистофель тряс Борисова за плечи, – я тут распинаюсь перед тобой как шут гороховый, а ты витаешь, неизвестно где. Отвечай, будешь с нами работать?
– На огороде, что ли? – усмехнулся Борисов. Он прекрасно понимал, что чем раньше он умрет, тем раньше прекратятся его мучения. Но этого, похоже, совершенно не понимали те, кому по должности предписано быть проницательными во всех делах.
Несильного удара было достаточно для того, чтобы отказавшийся от сопротивления организм перестал работать. Борисов почувствовал, как его тело стало освобождаться от тяжести земного притяжения и погружаться в приятную темноту и прохладу…
– Что ж вы, батенька, так нас напугали. Разве же можно так делать? – Пожилой доктор с седой бородкой склонился над Борисовым, надавливая ему на глаз и внимательно разглядывая реакцию зрачка. – Вам еще сто лет на роду написано, а вы в обмороки падаете.
Борисов осмотрелся. Всюду белизна. Больничная палата на одного человека. Боли в теле не чувствуется. Пошевелил языком и не обнаружил рваных ран в полости рта.
– Интересно, – подумал он, – похоже, что я не меньше недели обитаю здесь. Я рвался в одну сторону, а другие люди тянули снова сюда, в ужасы и мучения. Им что, удовольствие доставляет пытать людей?
Прислушавшись, Борисов уловил еле слышный разговор доктора с каким-то человеком.
– Товарищ комиссар государственной безопасности второго ранга, – говорил доктор, – больше десяти минут я гарантировать не могу. Прямой укол камфары в сердце. Опытные экземпляры больше пяти минут не жили. Этот – уникум, он еще говорить начнет. Второго случая не представится.
– Борисов, вы меня слышите? – над полковником склонился военный со странными петлицами темно-красного, даже можно сказать малинового цвета с алой окантовкой. Как военный человек, Борисов обращал внимание на все эти, кажущиеся незначительными детали. По центру петлицы был пришит золоченый шнур, на котором располагались три золотых звездочки, и одна звездочка – четвертая была ниже шнура.
– Интересные войска, – подумал полковник, – и очень важные, если для них покойников с того света возвращают.
– Борисов, вы меня слышите? – переспросил важный человек.
Лежащий в койке человек еле заметно шевельнул головой.
– Где ваш помощник – Казанов? – громко сказал человек с малиновыми петлицами.
– А я вам уже не нужен? – шепотом спросил Борисов.
– Где ваш помощник Казанов? – снова громко спросил человек.
– Там, – шепотом ответил полковник.
– Где там? – требовал ответа военный.
– На войне, – прошептал Борисов и закрыл глаза. Он снова начал погружаться в темноту и приятную прохладу. – Хрен вы меня сейчас возьмете, – подумал он, – у меня хватит сил перетащить вас всех к себе, может, вы здесь станете людьми и сбросите свои звериные маски. Прощай, Дон, вся твоя жизнь война и от того, на чьей стороне ты будешь, зависит то, кем ты станешь. А сейчас чью-то сторону принять нельзя, все стремятся силой зла решить свои личные интересы, которые маскируются под интересы большинства. Будь самим собой, надевай любую шкуру, но не давай злу торжествовать. У тебя получится, ты мальчик способный…
Глава 4
– Все, товарищ комиссар государственной безопасности второго ранга, – доложил врач, – заключенный умер, как говорится feci auod potui, faciant meliora potentes.
– Это еще что, – спросил комиссар.
– Латынь, товарищ комиссар государственной безопасности второго ранга, – сказал врач, – я сделал, что мог, кто может, пусть сделает лучше.
– Ты что, хочешь сказать, что ты самый лучший и лучше тебя нет? – грозно спросил комиссар. – Товарищ Сталин сказал, что незаменимых людей нет и он тысячу раз прав. Еще раз услышу от тебя твою латынь… ты меня понял?
– Понял, товарищ комиссар государственной безопасности второго ранга, – сказал побелевший в лице врач с тремя прямоугольниками в петлицах.
– Иди и позови сюда Сидоренку, – устало сказал комиссар.
Врач козырнул, приложив руку к непокрытой головным убором голове, и повернулся к выходу. В это время открылась дверь, как будто за дверью подслушивали, и вошел майор госбезопасности Сидоренко.
– Слухаю вас, товарищ комиссар государственной безопасности второго ранга, – доложил он.
– Тебе сколько раз говорить, что не слухаю, а слушаю, – комиссар был сильно расстроен, а ему под руку попадались такие люди, которые это расстройство еще усиливали, – этого, – он показал пальцем на лежащего в кровати Борисова, – похоронить. Это первое. Второе. Всю следственную бригаду с начальником их отдела, работавшую с этим заключенным, арестовать и отдать под трибунал за препятствование органам безопасности в раскрытии важных государственных преступлений. Чтоб лагерная пыль от них осталась. Все записал?
– Так точно, товарищ комиссар государственной безопасности второго ранга, – доложил майор, – по какому разряду хоронить этого?
– По первому, твою мать, – зло сказал комиссар, – закопать, как и всех, в общую яму во дворе.
Сидоренко стоял и лупал глазами, понимая, что его услужливость могла ему выйти боком, как и следственной бригаде, которая любыми способами пыталась выбить признания у тех, кто ничего особенного и не совершал. Вот и пойми тут, что нужно начальству сегодня? А закопай он этого покойника в яму, а вдруг он окажется важной шишкой, которой вернут лампасы и звезды с орденами, да еще скворечник с дверкой в кремлевской стене? Самого закопают на место этого покойника. Эх, жизнь собачья, по чинам так, вроде, как и генерал, а служба холуйская, как у денщика, который с утра получает по зубам, чтобы наука к вечеру не выветривалась.
Комиссар вышел на улицу, сел в поджидавший его черный «паккард» и бросил адъютанту, сидевшему рядом с водителем:
– В Барвиху.
Закурив, он задумался. В какой-то степени Борисову повезло, что он умер во время допроса, и даже недельная реанимация привела его в сознание лишь на десять минут. Сейчас он там, на той стороне, и его совершенно не касаются наши проблемы. Мы все подследственные, только одни из нас сидят в камерах, а другие разъезжают в лимузинах.
– Как же меня угораздило так попасть в переплет? – думал он. – Права солдатская мудрость: держись подальше от начальства и поближе к кухне. Нет, бляха муха, подсуетился перед карликом, получил косую звездочку на петлицу и задание пойти туда, не знаю куда, и принести то, не знаю что. По сравнению с этим сказочные задания кажутся легко выполнимыми. А как все начиналось? Вызывают к наркому. А там толпа людей, заместители наркома, комиссары и среди них улыбающийся добрыми глазами Ежов.