Личный поверенный товарища Дзержинского. В пяти томах. Книги 1-2
Шрифт:
Наступил 1914 год.
– Дон Николаевич, – сказал как-то мой начальник, – В Европе сгущаются тучи. Россия примкнула к Антанте, противопоставив себя Германии и Австро-Венгрии, а также Турции, подтвердив стремление взять под свой протекторат проливы Босфор и Дарданеллы. Австро-Венгрия воевать не сильно стремится, как и наш император, но союзники на них давят.
Братьям-славянам эта война как подарок с неба, чтобы под шумок скинуть имперскую власть и стать сами с усами.
Вам предлагается выехать в Сараево и встретиться там с вашим старым знакомцем эрцгерцогом Фердинандом. Вы должны на словах наедине
Я поехал и не успел. 28 июня боснийский серб Гаврило Принцип выстрелил из пистолета в шею эрцгерцога Фердинанда и в живот его беременной жене.
Говорить больше не с кем. Франц-Иосиф больше не будет слушать славян и славянского царя. До чего же вы сволочи, братья-славяне. Славяне живут только в России, все остальные это уже не славяне. Славяне самые злейшие враги славян. С кем дружат болгарские братушки? С кайзером Вильгельмом и османами. Перед четниками из славян меркли даже зверства турок. Я сжег данные мне полномочия и успел вернуться в Россию до того момента, как были закрыты все границы. Началась война.
Об этой войне мало написано. Если честно, то ничего не написано. Как будто не было храбрости русских воинов, не было русских офицеров, полководцев. Не все было гладко, но Россия была до определенного времени Россией, пока не потерпела поражение от германского Генерального штаба, финансировавшего подрывную работу большевиков.
Немцы первые поняли, что в прямом военном столкновении Россию не одолеть. Ее нужно взрывать изнутри, разлагая армию и общество. И они достигли успеха, спровоцировав сначала демократический, а затем и большевистский перевороты. Зато немецкие большевики – нацисты этого не поняли и в 1945 году закончили свой тысячелетний Рейх в разбитом рейхстаге.
Та, первая война, не ослабила контакты между царственными домами. Мы не успевали отдохнуть после одной поездки, как уже нужно собираться в следующую, выезжая в нейтральные страны, чтобы попасть на территорию воюющей стороны.
Перед самым февральским переворотом Борисов выехал в самую длительную в его жизни командировку передавать устное послание императора Николая всем главам царствующих домов. О чем они говорили перед его командировкой, никто не знает, да и Борисов потом никому об этом не говорил.
А потом начались события, о которых только народными частушками и можно рассказать. Что сам слышал, то и напишу. Оказывается, не один я это слышал, читал я эти частушки и у женщины одной, которая народный фольклор о революции собирала:
Выходи, простой народ,
Посшибали всех господ,
Со свободы стали пьяны,
Заиграли в фортепьяны.
Раньше был солдат тетеря,
Не такой он стал теперя,
Как раскрыли
Стал солдатик хуже зверя.
Ну и город распрекрасный,
Петроград столица,
На церквях знамена красны,
Народ веселится.
Глава 16
С выселением царской семьи и воцарением в Зимнем дворце Временного правительства работа моя практически прекратилась.
Новая власть была не в курсе наших задач. Какой-то инвентаризации царских дел не было, обслуга была та же, только количеством поменьше. Я был там своим, поэтому и приходил на рабочее место, занимаясь систематизацией бумаг.
Управление военной контрразведки меня не тревожило, но зарплату перечисляло исправно. Я верил, что наши услуги потребуются новому правительству России, но сам не проявлял инициативы в том, чтобы заявлять о себе, никто мне таких полномочий не давал.
А потом пришел октябрь. По коридорам затопали солдатские сапоги и матросские ботинки. Учтивая речь сменилась фольклором, который называется русским матом.
Я в простой одежде зашел на следующий день после так называемого штурма. Никто не любит об этом вспоминать, да и мне вспоминать тоже неприятно. Грабеж он всегда грабеж. Кабинет полковника Борисова не избежал этой участи. Сброшенные с полок книги завалили потайной вход в мою комнату и оставили ее нетронутой. Не дай Бог, если в руки этих людей попадут документальные данные о нашей деятельности.
Через несколько дней я, запасшись продовольствием, проник в свой кабинет. Все документы были увязаны в папки и находились в готовности к переезду. Как-никак – война, мобилизационная готовность. Закрыв кабинет, я начал распаковывать папки и сжигать все документы в печке.
Вычислили меня на четвертый день. Среди большевиков нашлись вменяемые люди, которые понимали, что ценности должны сохраняться, а не отдаваться на портянки солдатам. Около дворца появилась охрана, внутри – смотрители. Охрана и доложила о дымке, который вился над одной из труб неотапливаемого дворца. Стали разыскивать источник и дыма и вышли на меня. Искали долго, принюхивались, простукивали стены, открывали все двери. Мою дверь открыли, когда в последней папке оставалось десятка два листов о событиях конца девятнадцатого века.
Солдата, пытавшего пырнуть меня штыком, остановил человек в штатском.
– Кто вы такой и что здесь делаете? – спросил он.
– Да вот, случайно попал в кабинет, а выбраться не могу, – включил я «дурака», – стало холодно, вот я и затопил печку.
– Вы саботажник, – заявил мне штатский.
– Что же я саботировал? – спросил я.
Ответа не последовало. Оставшаяся папка была изъята у меня, а сам я был отправлен под арест. В тюрьме, которую по-новому стали называть домзак, уже находилось немало бывших офицеров и руководителей департаментов и учреждений, которые попросту отказались исполнять распоряжения тех, кто прибыл с клочками бумаги и стали командовать всем и вся, не имея даже понятия о том, чем им поручено руководить.