Личный счет. Миссия длиною в век
Шрифт:
«Значит, вы никуда не пропали? По-прежнему сидите у меня в голове?»
«Мы же уже выяснили, что общались друг с другом вовсе не в вашем мозгу. Не помните?»
«Откуда усы? Ладно – стрижка, а усы ведь за день не отрастишь…»
«Почему за день? После автокатастрофы вы больше месяца пробыли без чувств. В коме, если по-новому».
«Месяц?!!»
«Если быть точным – тридцать восемь суток. Чего же вы хотели… перелом костей черепа, тяжелейшее сотрясение мозга с кровоизлиянием… Вы, вообще-то, могли так и остаться в состоянии овоща до конца дней. Скажите спасибо…»
– Тридцать восемь
«Совершенно верно, – охотно откликнулся ротмистр. – Плюс еще пару недель в реанимации, почти месяц кладите на восстановление функций… Короче говоря, вы принимаете свое тело практически новеньким. И все благодаря специальной гимнастике, которой я овладел в японском плену. А что до усов, то их легко сбрить, если вы считаете, что они вам не идут. Хотя я бы на вашем месте оставил…»
Призрак что-то продолжал бубнить, но Петров уже не обращал на него внимания, высчитывая в уме, сколько времени прошло с того момента, как из темноты надвинулся борт самосвала. Выходило – почти три месяца.
«Бред!.. Но это легко проверить!»
Саша метнулся прочь из ванной к ближайшему окну и отдернул штору, горя желанием посрамить офицера. Вот сейчас…
За тройным стеклом окна невесомые снежинки бесшумно опускались в белоснежный квадрат двора, заставленного похожими на сугробы автомобилями.
– Вот тебе на… – только и смог выдохнуть он под ядовитое хихиканье «внутреннего голоса».
Александр, автоматически потирая ноющий при каждом толчке седой висок, сидел на заднем сиденье «БМВ» из гаража фирмы, совершенно не замечая проносящегося за окнами машины пейзажа.
Мысли вращались и вращались вокруг утреннего разговора, если можно назвать разговором мысленный диалог с несуществующим собеседником. И хотя граф Ланской давным-давно уже не подавал признаков жизни, Саше так и слышался его бестелесный голос…
«Вообще-то, я отлично мог обойтись и без вас. Понимаете? Вы так и болтались бы в своей «кладовой памяти», не в состоянии вести счет времени, пока я не выполнил бы всего, что задумал».
«И что же помешало?»
«Понимаете, Саша… Вы позволите мне так вас называть? Спасибо, я не сомневался… Так вот, буду честен: я не ожидал, что за прошедшие годы жизнь так изменится. Понятно, что прошло почти девяносто лет, но… Я был потрясен. Конечно, я основательно изучил ваши воспоминания, когда… Ну, в общем, когда был один на вашем чердаке. На простейшем уровне я, с некоторым, правда, трудом, мог бы выдать себя за вас, но в сложных случаях… Увы, к вашим воспоминаниям не прилагается словарь, а некоторые специальные термины…»
«Ерунда. Некоторые странности можно было списать на последствия аварии».
«Конечно. Но вы мне нужны были дееспособным человеком, а не клиническим идиотом, постоянно забывающим все на свете и путающимся в простейших для жителя вашего двадцать первого века вещах. Думаю, что нам с вами проще будет договориться о взаимовыгодном сотрудничестве».
«Дергаться на ниточках кукловода, сидящего в моем мозгу? Ни за что!»
«А если за что-то?»
«За что? Что может быть у давным-давно умершего человека, существующего лишь в моем воображении? Чемодан
«Почему именно долларов? Честно говоря, вообще не понимаю вашей страсти к этим бумажкам с портретами президентов Североамериканских Соединенных Штатов. В наше время, например, самой твердой валютой – за исключением рубля, естественно, – считались британский фунт стерлингов, германская марка и французский франк».
«Ага! Еще про финскую марку вспомнил бы…»
«Не вижу повода для смеха. Вполне твердая валюта… Но поверьте, что у меня есть нечто более полезное для вас, чем чемодан даже настоящих, а не воображаемых долларов…»
Автомобиль затормозил, и от резкого толчка в висок вонзился такой длинный «гвоздь», что Александр вынужден был до хруста стиснуть зубы, чтобы не вскрикнуть от боли.
– Приехали, Александр Игоревич.
– Ты б поаккуратнее гонял, Серега, – попенял Саша, неуклюже выбираясь из машины. – Я ж еще того… Не оправился.
– Извините, Александр Игоревич, – смущенно пробасил коротко стриженный качок. – Не знал, что вам так х… плохо. – Вас проводить?
– Не мешало бы…
Конечно, вряд ли люди Мамедова станут «быковать» и размахивать кинжалами и прочим «шанцевым инструментом» перед носом «клиента», но надежный «шкаф» за спиной все равно не будет лишним. Тем более такой, как Сергей Ратков, бывший спецназовец, владеющий холодным и огнестрельным оружием на порядок лучше, чем ножом и вилкой за столом, причем одинаково ловко всеми его видами. По крайней мере, гарантия того, что, войдя в особняк, у которого сейчас припарковался «бумер», они выйдут обратно.
– Александр Игоревич! Заходите, дорогой! – возник на пороге приветливый толстячок в сером костюме и очках с толстенной оправой – один из мамедовских юристов, мельком знакомый Петрову. – Давно ждем вас. Как ваше драгоценное здоровье?
– Вашими мольбами… – пробурчал Саша, проходя в радушно распахнутую дверь.
– Вот сюда, направо, – забежал вперед юрист. – Будьте любезны.
Вошедших, словно дорогих гостей, усадили в глубокие кресла, предложили напитки, словом, суетились вокруг сколько могли, и это, в конце концов, надоело.
– Слушайте, – прервал очередные излияния владелец «Велеса», которому оставалось пребывать в этом статусе считаные минуты. – Давайте ваши бумаги, подпишу, и дело с концом.
– Вы так торопитесь? – делано огорчился юрист. – Даже не желаете ознакомиться с текстом?
– Я сумму видел, – огрызнулся Александр, чиркая подпись в нужных местах и стараясь не смотреть на лоснящееся крысиное личико с прилипшей к потному лбу реденькой прядкой.
– И даже не хотите знать, кому продаете фирму?
– Мне параллельно…
– Зря, – послышался знакомый голос, заставивший Сашу дернуться в кресле и едва не заорать от резкой боли в голове. – Я думал, что тебе интересно…
– Ромка, ты?.. Ты как тут?.. Ты, с-с-с… – выдохнул Петров, прижимая ладонь к бешено пульсирующему виску и слепо шаря по стеклянной столешнице: он все мгновенно понял. – Ты-ы…
– Только не надо посуду бить, – хмыкнул Файбисович, усаживаясь в свободное кресло и закидывая ногу за ногу. – Ты мне еще пепельницей в голову запусти! Сбудется с тебя. Всегда психом был, а уж теперь…