Личный тренер
Шрифт:
– Сумка.
Я выскочила в гостиную и, подхватив лежащую у границы ковра сумку, метнулась обратно, мысленно выписав себе нехилую такую затрещину.
Остальной наш путь прошел в штатном режиме. Если не считать того, что к его концу кентанец мало чем отличался от меня, насквозь промок, и теперь за нами на мраморных плитах пола просторного коридора спортивного комплекса оставались мои мокрые следы и дорожка из капель за восседающим на кресле мужчиной.
– Крис, – поздоровался начальник охраны. – Матильда Свон.
Я кивнула в ответ. Мой же работодатель даже не
– Я выбрала время прохождения теста.
– Я в курсе, леди Свон. Пиксли Кроун – это я, – улыбнувшись, он оттянул свою рубашку, показывая мне металлический бейдж, на котором, по всей видимости, было выгравировано имя.
– О, ясно, – неловко улыбнувшись в ответ, я хотела отвернуться. Да и слишком отстала от кентанца. Нужно догонять.
– Как освободитесь, найдите меня. Я вам все объясню, – почти прокричал гебронец.
– Хорошо. – Я кивнула и все-таки побежала вперед по коридору, огибая встречающихся на пути иноземных «спортсменов».
Кентанец говорил мало. Снова был бледен. Хотя по большей части его бледность была вещью естественной для его расы, просто мне стоило привыкнуть и не реагировать так остро, ожидая обморока и конвульсий.
Что от меня требуется – я уже знала, да и знать-то особо было нечего. Достала майку и кроссовки. Помогла раздеться. Подождала у душевой кабинки с полотенцем. Вытерла. Помогла одеться. Я даже не задумывалась о том, что делаю. Старалась, конечно, не отвлекаться и присутствовать, но все же не могла не возвращаться мыслями к предстоящим испытаниям. Поэтому смысл сказанного готовым к тренировкам кентанцем не сразу дошел до меня.
Но вот пристальный взгляд желтых глаз подействовал на меня взбадривающе, заставив моментально собраться.
– Что? – вздрогнув, испуганно прошелестела я.
– Раздевайся, – повторили бледные губы на бледном лице.
– Зачем? – холодея и пытаясь найти адекватное объяснение сказанному, отступая на шаг, прошептала я.
Мужчина сложил руки на широкой груди и с видом – «за что ему попалась именно я, ведь мог быть кто угодно» – тяжко выдохнул.
– Ты планируешь завтра выйти на работу или твоя цель – как можно скорее заработать воспаление легких? Если второе, то я мешать не буду.
Я переступила с ноги на ногу и сжала ремень своей сумки. Конечно. Нужно переодеться.
– А здесь есть… какие-то другие раздевалки, одной из которых я могу воспользоваться?
– А чем тебе эта не угодила? – иноземец вопросительно изогнул белую бровь и продолжал буравить меня своими желтыми кошачьими глазами.
Вот, действительно, кошак и есть. Чем не угодила? Наличием мужика не угодила…
– Переодевайся и приходи. У тебя на все минута.
И дверь за кентанцем закрылась, а я, уверовав в неизмеримое благородство своего работодателя, поскидывала мокрые вещи и с непередаваемым удовольствием натянула сухую майку и черные облегающие спортивки. Кстати, последние. Еще одного такого дождя я не переживу. Поэтому, развесив мокрые вещи на двери душа и шкафчика, очень понадеялась на то, что они успеют высохнуть. Иначе на испытание пойду в мокрых.
Только вот кроссовки…
На поле я вышла за десять секунд до конца отпущенного срока. Ну, как вышла. Выбежала, причем как-то очень неудачно, потому что налетела на что-то твердое и темное… и теплое. Пробормотав «извините», подняла голову, чтобы разглядеть причину моей задержки, и застыла. В буквальном смысле. Мое тело словно окаменело от накатившего ужаса. На меня с нескрываемой насмешкой сверху вниз смотрели ярко-синие глаза лорди… Монстр оскалился, выставляя напоказ острые черные клыки, и я как от пощечины пришла в себя.
– Мне очень жаль, – пятясь, прошептала я. – Сейчас я очень занята. Если у вас будут какие-то претензии ко мне, пожалуйста, свяжитесь с моим адвокатом.
И юркнув за ближайший тренажер, чувствуя биение своего сердца где-то в районе горла, побежала в сторону ожидающего меня кентанца.
Опоздала.
Уже защелкивая обручи на щиколотках своими дрожащими пальцами, я снова встретилась с пристальным взглядом изучающих меня желтых глаз. Но иноземец ничего не сказал. И это не могло не радовать. Я думаю, если надумает уволить, он сразу скажет.
А потом полчаса свободы…
Я нервно поправила майку и, осмотревшись, побрела в сторону покрытого зеленой травой поля. Не время унывать. Или поддаваться страху. Было и прошло. Возможно, эти слова были основополагающими в моей жизни на протяжении этих последних трех лет. Не заморачиваться. Не думать. Не принимать близко к сердцу.
Иногда я склоняюсь к тому, что я так и не смогла пережить его предательство. Иногда…
Будто все, что я тогда должна была почувствовать и выплеснуть наружу хоть в какой-то форме, будто оно просто сгорело там, глубоко внутри меня. И это было неправильно. Я это чувствовала. Но… только иногда…
Четыре месяца комы сделали свое дело. Мне стала безразлична моя собственная прошлая жизнь. Теперь были мои дети, моя мама и жестокая реальность, в которой мы должны были жить.
Ни шанса на раздумья или сожаления. Ни единой возможности оглянуться назад. Только вперед. И я привыкла так жить. Я не чувствовала. Чувства – это роскошь. Я выживала.
И, да, еще была тупая боль, казалось, навсегда поселившаяся в моем теле. Днем ее заглушали голоса окружающих людей, мои обязанности, но ночью она расцветала алым цветком на коже, расползаясь от зарубцевавшихся грубых шрамов на левом плече, проникая вглубь, в мое замирающее сердце, в саму суть моей жизни.
Я подняла голову к серому, клубящемуся вязкими низкими облаками небу. Дождь все так же неудержимо лил на нашу провинившуюся перед забытыми богами землю. Но защитное поле, словно толстое стекло, задерживало крупные капли, и они скатывались, оставляя тонкие исчезающие линии.
Наклон – носы изношенных кроссовок в изумрудной густой траве. Выпрямилась – просторное поле, иноземцы, занимающиеся спортом, беговые дорожки, а дальше – трибуны. Я знаю, что здесь раз в галактический год проводят Игры. Но это развлечение для обеспеченных. Не для меня.