Личный тренер
Шрифт:
Ухватившись за поручень, кентанец медленно перенес вес своего тела на одну ногу и шагнул, переступая на следующую ступень.
Я поплелась за ним, волоча тяжелую сумку. Спущу ее и вернусь за креслом.
– Да положи ты уже ее в кресло, – не поворачиваясь в мою сторону, прошипел белобрысый.
– Ок, – поспешно поднявшись обратно, я закинула сумку в кресло и потолкала его вниз.
Внизу уже ждал недовольный и бледный кентанец. Он стоял возле поручня. Костяшки на судорожно сведенных пальцах, которыми он держался за перила, сильно выделялись на фоне и без
– Извините, – прошептала я, дотолкав наконец кресло и забирая сумку с сиденья.
Кентанец опустился в кресло и устало закрыл глаза. Я с ужасом представила, как он будет спускаться по лестнице, что снаружи здания…
До стадиона мы добрались за час с копейками, несмотря на то что идти до него было, ну, максимум минут двадцать. К тому моменту, когда наша процессия оказалась у одного из многочисленных входов в шокирующее своими габаритами сооружение, кентанец своей бледностью мог поспорить с шахуматром – мохнатым зверем с планеты Нибум, о белизне шерсти которого ходили легенды. Просто всю дорогу мужчина шел пешком, толкая перед собой коляску. Я нервничала, не зная, что нужно будет делать, если кентанец вдруг потеряет сознание или того хуже… Меня ведь не обвинят в его смерти?!
Поэтому я даже не смогла по достоинству оценить всю эпичность сооружения, в которое мы входили. Говорят, что за основу архитектурного решения был взят древнегреческий амфитеатр – Колизей, кажется. Поэтому стадион представлял собой круглое высоченное строение с арочными пролетами окон.
Мне выдали пропуск… Поскольку паспорта у меня не было, пришлось вживлять очередной чип, на который будет автоматически скидываться вся информация о моем состоянии и о моих физических достижениях, если такие, конечно, будут иметь место в то время, пока я буду находиться на территории стадиона. Процедура была почти безболезненной, но от этого не менее неприятной. В плечо, чуть повыше локтя, ввели толстую иглу, предварительно обезболив место укола, и сквозь эту иглу мне под кожу попала небольшая цилиндрическая «таблетка». Иглу достали. На место укола наклеили пластырь. Все. Теперь я могла неограниченно посещать сие сосредоточение межгалактической благодати.
Выйдя из кабинета оформления, я взглядом наткнулась на ожидавшего меня кентанца. Он молча сидел в кресле, парящем над полом, и отстраненно разглядывал псевдокирпичную кладку стен.
Натянув на пострадавшее плечо спущенную кофту, застегнув молнию, я подошла к моему новоиспеченному работодателю и, наклонившись, подняла оставленную у стены сумку.
– Крис, твою подопечную поставить в резерв? – Тучный желтокожий гебронец, проводивший процедуру «выдачи» пропуска, выглянул из приоткрытой двери и с интересом уставился на меня.
Я в свою очередь перевела взгляд на болезненно бледного кентанца.
– Думаешь, есть смысл? – посмотрев на меня, прошелестел белобрысый.
– У нее интересный генофонд, – отчеканил начальник охраны, попеременно моргая странными вертикальными веками на каждом из трех глаз.
– Поставь, – отмахнулся кентанец и направил кресло дальше по коридору.
Я зашагала следом, волоча за собой удручающе тяжелую сумку.
То, что у меня генофонд интересный, – об этом я догадывалась. Но что значит – поставить ее в резерв?
– Мистер… Крис… – не зная, как обращаться к кентанцу, поскольку сам он не представился до сих пор, я замялась.
– Что? – опять же недовольно, но без возражений.
…Хорошо. Крис так Крис.
– Резерв – это что?
– Тебя внесут в базу данных, и система будет отслеживать твои тренировки, считывая показатели с чипа и помещая их в общую таблицу рейтинга. Если поднимешься достаточно высоко, сможешь подрабатывать тренером. Если, конечно, тебя это интересует.
Я скептически хмыкнула. И выбросила это из головы. Для того, чтобы выжить, нужно уметь вовремя отказываться от фантазий.
События дня сегодняшнего не умещались в моей голове. Обо всем подумаю позже. А сейчас я с все набирающим обороты беспокойством наблюдала, как Крис вновь покидает свое кресло. Надеюсь, он переживет сегодняшний день и еще много дней. Такая удача приходит к человеку раз в сто лет, то есть даже не в каждой жизни. И я решила мертвой хваткой вцепиться в эту работу – как в бесценный дар небес или забытых богов. Не знаю…
По длинному коридору мы прошли в раздевалку. Отдельную комнату. Со шкафчиком, душем, скамьей. Кентанец въехал в комнату на кресле, а я замялась на пороге, не зная, может, мне остаться за дверью…
– Проходи. Поможешь переодеться, – не оборачиваясь, через плечо кинул Крис.
За мгновение сразу несколько мыслей промелькнуло в моей голове.
…Помогать мужчине переодеваться?!
…Он тебе за это платит.
…Не видела обнаженного мужика уже тысячу лет…
…Ненавижу мужиков.
К тому моменту, когда я переступила порог комнаты и с облегчением опустила тяжеленную сумку на пол, мне уже было все равно. Работа. Она мне нужна. За такие деньги я не то что кентанца переодену, я ядовитого зебу побрею налысо.
– В сумке кроссовки и свежая майка. Подай.
Открыла сумку и поняла, что в ней было такого, отчего у меня теперь отваливались руки и ныли все до единой мышцы – под майкой и кроссовками лежал странный металлический ящик. Какое-то медоборудование? Вполне возможно. Но если начальник не сказал, значит, задавать вопросы не имеет смысла. Не лезь туда, куда не просят, – главная заповедь человека, нуждающегося в деньгах и вынужденного хвататься за любую подвернувшуюся возможность их заработать.
Повернулась и застыла. Кентанец успел снять майку. Белые, отливающие сталью волосы падали на широкие мускулистые плечи.
Кентанец снимал кроссовки и, наконец справившись, поднялся с кресла, ухватившись за ручку душевой кабины. Высокий, с четко очерченными мускулами, увивающими грудную клетку, спину и руки. Острые, выпирающие из-под кожи зубья позвоночника с покрывающими их костяными наростами.
Я сглотнула и отвернулась: кому будет приятно, если его вот так откровенно с открытым ртом будут рассматривать.