Личный ущерб
Шрифт:
Она говорила вроде бы охотно, но, разумеется, без радостной открытости, какую демонстрировал Робби, рассказывая о себе. Для нее такое просто невозможно. Отец Ивон был профессиональным бейсболистом, и его способности передались ей подобно вольтовой дуге. Она обладала его силой, удивительным рывком, что необычно для ее комплекции, точностью и умением встретить летящий мяч в нужный момент в нужном месте. И вот начиналась игра. Двигающаяся по кругу часовая стрелка все туже закручивала пружину в ее сердце, размеры Земли сжимались до ста метров, все население уменьшалось до этих двадцати двух девушек, бегающих по полю, а Ивон, не понимая, откуда что берется, вдруг обретала невероятную ловкость, неистовость и напористость. В эти моменты она переставала быть странной хмурой девушкой, потерянной в своем беспорядочном доме, а становилась той, кем была на самом деле.
Когда Ивон играла,
— У меня был талант, — промолвила Ивон. — И я его развила. Правда, это мне дорого обошлось. — Она пожала плечами, давая понять, что обсуждать больше нечего. «Мерседес» уже подъезжал к ее дому.
— Ну и как вы тогда выступили? — спросил Робби. — Были близки к медалям?
Она отмахнулась. Не стоило затевать этот разговор, тем более что мать постоянно твердила, что хвастаться успехами некрасиво.
— Робби, к чему ворошить прошлое? Я уже давно запретила себе думать об этом.
Утром вместе с туманом в город пришла оттепель. Тротуары поблескивали, и в кабине было светлее, чем обычно. Робби наблюдал за Ивон с напряженным вниманием.
«Он знает, как тяжело расставаться с большими надеждами», — мелькнуло у Ивон в голове.
— Да, — подтвердил он, будто прочитав ее мысли. — Если я вдруг сейчас предложу вместе поужинать, это будет некорректно?
«Некорректно? — подумала она со вздохом. — Почему же… Нет, пожалуй, не стоит».
— Ладно. — Робби помрачнел и отвернулся. Обиду он всегда выставлял напоказ.
Ивон смягчилась.
— Мы тогда получили бронзу.
— Неужели? — Робби снова преисполнился восторгом. — Олимпийская медаль! Потрясающе.
Ивон редко вспоминала о медали, не гордилась ей, но теперь, под его влиянием, вдруг ощутила, как по всему телу разливается приятное чувство. Да, она своего добилась. Сосредоточила на достижении цели все помыслы, овладела высотами мастерства и возвратилась с Олимпиады с достойной наградой. Но Робби понял, какая цена за это была заплачена.
— Трудно потом было спускаться с такой высоты?
— Да, — ответила Ивон. — Очень трудно начинать жизнь позднее остальных.
Они побеседовали еще немного, а когда Ивон наконец начала выходить из машины, Робби протянул руку для пожатия. «Наверное, поздравляет, — подумала она. — С успешным приземлением».
На грешную землю.
13
— Люди говорят о Брендане еще и потому, — Робби усмехнулся, — что Косиц и Милаки прилипли к нему, как жевательная резинка к подошве. Ведь каждому хочется знать почему. Особенно в случае с Ролло, который более тридцати лет занимает квартиру на цокольном этаже в большом каменном доме Брендана, на западном берегу, в Латтерли, и практически всю жизнь служит ему верой и правдой. Дело тут вот в чем. В юности они, возможно, приятельствовали, поскольку жили по соседству, — правда, Брендан был на несколько лет старше, — но по-настоящему сблизились, когда оказались в одном взводе в Корее. И вот однажды они попадают в засаду. Комми изрядно надирают им задницы, но Брендану вместе с Ролло все же удается унести ноги. Бредут они, значит, а тут из кустов вдруг выпрыгивает какой-то чинк [25] и разряжает в Ролло «магазин». По их рассказам — а я слышал эту историю примерно раз семьсот, если не восемьсот, — все происходило как в кино. Ну, знаете, в парня всаживают пули, а он дергается, уже мертвый, удерживаемый на ногах только силой отдачи. Вот так и с Ролло. Не жить ему на этом свете, если бы не добрый храбрый Брендан, который не отступает ни при каких обстоятельствах. Он вскидывает Ролло на спину и полчаса тащит в гору, где их встречают санитары. Кстати, это не просто байка. Есть доказательство. Потом Брендана за этот подвиг наградили «Серебряной звездой» [26] . — Робби замолк и многозначительно посмотрел на Сеннетта, видимо, желая подчеркнуть, какой Брендан Туи опасный противник.
25
Презрительная
26
Вторая по значимости воинская награда за отвагу, проявленную в бою.
— Затем происходит чудо. Ролло поправляется и становится вроде Руфи из Ветхого Завета. Ну, в общем, моя жизнь принадлежит вам, куда вы пойдете, туда и я, и где вы жить будете, там и я. Не знаю точно, какую Ролло дал клятву, но с тех пор он всегда при своем господине. Брендан становится полицейским, и Ролло тоже. Брендан становится заместителем государственного обвинителя, Ролло тут же назначают следователем. Брендан становится судьей, Ролло при нем — судебным приставом. Конечно, можно заподозрить многое. Некоторые, глядя на них, иногда хихикали. Но я убежден, что ничего такого между этими старыми холостяками не было и быть не могло, хотя бы потому, что у Брендана уже более двадцати лет длится связь с его секретаршей Констанцей. Она замужем, что Брендана устраивает. Однажды в разговоре со мной он заметил, что лучше взять в дом попугая, чем женщину. «Птица болтает меньше. И вообще, обществу женщины я всегда предпочту бокал хорошего вина». Это его слова. Очевидно, не в настроении он тогда был или просто порисоваться захотелось. Косиц, тот молчун, из него слова не вытянешь. Но установки шефа разделяет полностью. У него тоже есть многолетняя подружка, вдова, троюродная сестра, кстати. А что, очень удобно, не нужно жениться.
По мнению Робби, теснее всего Косица и Туи связывают деньги. Ролло не просто посредник, собирающий «ренту», выплачиваемую некоторыми доверенными судьями из Палаты по рассмотрению общегражданских исков за возможность занимать свои места. За десять с лишним лет Робби никогда не замечал, чтобы Брендан за что-нибудь расплатился сам, даже за газету. Всеми финансами управляет Косиц. Расходы по хозяйству, счета за свет, телефон, банковские платежные поручения — все в его ведении. У Брендана нет никаких кредитных карт, и он крайне редко снимает деньги с текущего счета в банке. Еда, отдых, одежда, карточные долги в загородном клубе «Роб Рой» и даже то немногое, что он давал Констанце, всегда проходило через Ролло. «Забыл бумажник», — объяснял Брендан малознакомым, а остальным и объяснений не требовалось. Порой, ни с того ни с сего, он вдруг заговаривал об уроке своей матери, усвоенном во времена Великой депрессии: деньги надежнее хранить наличными, чем в банке. Робби не помнит, чтобы об этом упоминала сестра Брендана Шейла, мать Мортона. Нет, это являлось частью стратегии Брендана — всегда опережать предполагаемых врагов хотя бы на два шага.
Через несколько дней после передачи денег Уолтеру Вунчу мы собрались в конференц-зале Макманиса и внимательно выслушали рассказ Робби о Брендане, Косице и остальных. Предстояло обсудить замечание Уолтера, что Малатеста может залезть под панцирь и затаиться. Если так, то как быть с тремя фиктивными исками? Они пойдут насмарку, и придется менять всю стратегию. Ведь иски следовало подавать строго дозировано, чтобы не спугнуть компанию Туи и не вызывать ненужного интереса у Мортона. Да и коррумпированные судьи насторожатся, если Робби и Макманис начнут появляться перед ними в качестве истца и ответчика с такой же частотой, как Трейси и Хепберн на экране [27] . Но на Стэна постоянно давили из Вашингтона, требуя двигать операцию вперед, и он работал. Несколько сотрудников — у Макманиса они никогда не появлялись — помогали ему каждые десять дней фабриковать новый иск.
27
Речь идет о выдающихся киноактерах, супружеской паре Спенсере Трейси и Кэтрин Хепберн, часто снимавшихся вместе.
К сожалению, эти иски распределялись между судьями не так, как хотелось бы. Три ушли к Малатесте, два — к Джиллиан Салливан, с которой пока вообще нельзя было «разговаривать», поскольку в данный момент она находилась под пристальным вниманием журналистов. Виной всему были несколько некорректных замечаний, которые она, видимо спьяну, сделала в адрес адвоката-латиноамериканца, опоздавшего на слушание дела. Только один иск передали нужному судье, Шерму Краудерзу, и ни одного — Барнетту Школьнику, единственному, кто принимал деньги непосредственно от Робби. Именно его Сеннетту не терпелось преподнести сомневающимся в Вашингтоне. Когда он заговорил о том, чтобы попытаться передать один или два иска от Малатесты Школьнику, Робби рассмеялся: