Личный ущерб

Туроу Скотт

И я переступил черту, какую сам для себя начертил. Ради человека, которого суд округа Киндл, по всей вероятности, скоро объявит преступником.

Устремив на Туи взгляд, в меру грустный, в меру спокойный, я сказал, что Робби Фивор не из тех, кто распускает нюни. Даже если у него сейчас и возникли неприятности, то он ими ни с кем делиться не будет. Робби — человек мужественный.

— А… — медленно протянул Брендан. — Значит, у него все в порядке?

— Конечно, — произнес я без колебаний.

— Но, если что-либо изменится, вы дадите мне знать? Просто я желал бы помочь.

Уходя, Брендан Туи ухватился за меня обеими руками. Он был доволен мной и моими заверениями, что у Робби все нормально, но еще больше собой. Тем, что снова отлично выступил, выяснив все, что нужно, не выдав себя. О том, что Робби показался ему «странным»,

он тоже упомянул не случайно. Вероятно, хотел, чтобы я критически относился к его излияниям. Впрочем, кажется, мне все же удалось его убедить, что Робби пока молчит.

— Джордж, вам не следовало этого делать, — заметил Робби, когда я рассказал ему о встрече с Бренданом.

Мы сидели на парковочной стоянке у «Макдоналдса» неподалеку от его дома. Робби отлично разбирался в тонкостях адвокатской практики и знал, что меня ждет, если Туи избежит капкана. Я отмахнулся:

— Чепуха! Но у меня к вам есть одно предложение.

— Любое, — кивнул он.

— Давайте не будем сообщать об этом Сеннетту.

35

В пятницу около двенадцати часов Ивон привезла Фивору срочное сообщение. Он открыл дверь с заплаканными глазами и, как ребенок, принялся вытирать их рукавом футболки. Ивон захотелось сразу повернуться и уйти, но Робби взял ее за запястье.

— Это я такой после разговора. С ней. О детях. Ну, ты поняла, что я хочу сказать. — Он многозначительно посмотрел на нее, будто взгляд все объяснял.

Ивон показалось, что она поняла. Наверное, Рейни заявила, что у нее нет причин продолжать жить. Вот если бы она была матерью…

— Сейчас, когда фактически все закончено, я испытываю огромное сожаление, — произнес Робби. — По разным поводам. Это сделал не так, а то вообще не нужно было делать. Но на первом плане — дети.

Они сели на длинный белый диван в гостиной, где осенью Робби впервые разговаривал с агентами налоговой полиции.

— Этот вопрос у нас был самый насущный. Я голосовал за детей. Обеими руками. Конечно, боялся, что все получится как у моего отца, но надеялся на лучшее. А Лоррейн с ее дурацким воспитанием имела привычку все переносить на завтра. Конечно, у нее были резоны. Во-первых, работа. Черт возьми, она ведь действительно делала большие деньги. Ну и потом, понимаешь, я был не подарок, заставлял ее страдать, Ей всегда хотелось одной ногой стоять за порогом. Я пытался исправиться и исправлялся, но… не до конца. А затем, очевидно, чтобы меня проучить, она сделала аборт. Я метался, говорил, давай спокойно все обсудим, разберемся как следует… зачем же так. Возможно, после этого мы действительно в чем-то разобрались, только больше Рейни забеременеть не сумела. Вот так. Каждый раз в Новый год в течение пяти лет я засыпал с одной и той же мыслью: ну, может, в наступающем году Бог смилостивится. Перед тем, как она заболела, мы беседовали об этом постоянно. Давали будущему ребенку разные смешные прозвища, перебрасывались шутливыми замечаниями вроде «Нет, пиццу с оливками брать не будем, она оливки не ест». Это была девочка. Не знаю почему. Веселая. С лучистыми голубыми глазами. Так или иначе, это продолжается у нас и по сей день. — Робби вгляделся в ворс белого ковра и неожиданно рассмеялся. — А сегодня мы придумали ей прекрасное имя. Мне хотелось, чтобы оно было еврейское. Мы закончили книгу, которая Рейни очень нравилась, и она говорит: «Ее зовут Нэнси Тейлор Розенберг». В книге была одна очень милая девочка с таким именем. Ну, и пошло-поехало. К прекрасным голубым глазам нашей Нэнси Тейлор Розенберг нужно подобрать солнечные очки. У Нэнси Тейлор Розенберг те же заскоки, что и у ее мамы. Нэнси Тейлор Розенберг любит шоколадный торт, но ведь у нее от него ужасная аллергия. Представляешь, мы буквально впали в транс. Один раз даже чуть не поругались. Правда, все это продолжалось где-то минут двадцать… — Робби вдруг резко оборвал себя, хлопнул ладонями по бедрам и нахмурился. — Итак… что случилось?

— Утром позвонил Сиг Милаки. Сказал, что хочет поговорить.

— Сиг… — задумчиво пробормотал Робби. — Интересно, что бы это могло значить?

Ивон привезла с собой телефонную ловушку — устройство для записи разговоров, основным элементом которого был маленький наушник с вмонтированным микрофоном, принимающим сигналы как из телефонной трубки, так и акустические. Наушник соединялся проводом

с портативным магнитофоном, находившимся у нее в дипломате. Элф хотел сделать все сам, но побоялся, что за ним могут следить.

Ивон услышала в свой наушник, как Милаки подходит к телефону откуда-то издалека, по дороге резко отчитывая сразу нескольких подчиненных.

— Фивор, привет! — воскликнул он неожиданно добродушным тоном. — А я тут как раз размышлял насчет адвокатской профессии. Моя дочка только что закончила первый курс юридического, и я сейчас за ней пристально наблюдаю. Чтобы не пропустить, когда у нее появится второе лицо.

— Вы весельчак, Сиг.

— Да нет же, она обязательно скурвятся, не успеешь оглянуться. — Милаки громко рассмеялся и долго не мог успокоиться. Ему очень понравилась собственная шутка. Он повторил ее еще несколько раз и затем перешел к делу. — Понимаешь, мне вдруг захотелось увидеть твою противную морду, и я подумал, может, нам встретиться и попить газировки с сиропом. Давай-ка часов в шесть, а? В твоем прикольном местечке, где за кружку пива дерут по шесть долларов.

Робби попросил Милаки намекнуть, с чем связана эта встреча, но тот в ответ заржал, словно отмочил что-то очень смешное, и закончил разговор.

В пять минут седьмого Робби вошел в «Батискаф», как всегда распространяя вокруг себя аромат великолепного одеколона. Костюм итальянский, шерстяной, волосы уложены феном. Повлияла ли знакомая атмосфера, или благодаря актерским способностям, но выглядел он лучше, чем в последние несколько недель.

Возможностей получить приличную запись в такой обстановке было немного. Клекер попытался решить эту серьезную техническую проблему, снабдив звукозаписывающей аппаратурой с направленными микрофонами троих членов группы наружного наблюдения, которым следовало пробраться как можно ближе к Робби. Конечно, помимо аудиозаписи, хотелось иметь и видео, но получить стабильную картинку было очень сложно. К тому же Робби не сможет держать в руке увесистый дипломат в течение часа, если не дольше. Клекер подумал и добавил в бригаду еще одного агента-женщину с видеокамерой, которая заняла столик наверху. Второй камерой внизу снимали три агента азиатского происхождения, два японца и кореец. Они расположились около бара и вели себя, как беззаботные туристы. Передавали камеру друг другу, дурачились, старались запечатлеться в различных позах. Двое вообще языка не знали, а третий говорил на тарабарщине, ее никто не понимал. Они громко что-то кричали друг другу и весело смеялись. Замечательная пародия на представление американцами азиатов.

Чтобы не разряжать аккумуляторы, камеры не включали, пока Робби не появился в зале. В фургончике напряженно ожидали, когда заработает аппаратура. Его внутренность сегодня выглядела, как телевизионная аппаратная. К обычной пирамиде оборудования Клекер добавил еще два видеомонитора и три дополнительных приемника звука. Текс Клевенгер, получивший в армии специальность звукотехника, помогал настраивать аппаратуру. Сеннетту, Макманису и мне буквально некуда было положить локти.

За рулем сидела Ширли, рядом Ивон, как и все — с телефонной гарнитурой на ушах. Но слушала она только одним ухом, а во второе был вставлен наушник от спрятанного под волосами приемника инфракрасного диапазона. Сегодня Робби поручили добиваться встречи с Бренданом. Для этой цели Сеннетт и Макманис решили использовать Ивон. Выполнение плана зависело от того, как долго Робби пробудет в «Батискафе» и что от него хочет Милаки. Об этом по-прежнему никто ничего не знает.

В фургончик уже начали поступать сигналы от различных микрофонов. Было ясно, что «Батискаф» кипит. Зал забит до отказа, все столики заняты, кругом публика, жаждущая развлечений. Очередная неделя подошла к концу, и пришло время оттянуться на всю катушку. Элф отчаянно пытался отстроиться от помех. Один агент уже добрался до Милаки и устроился на табурете рядом. Второй вошел в дверь вслед за Робби.

И сразу же знакомая, Карла, когда-то работавшая секретаршей в их фирме, радостно окликнула Робби. Мы имели возможность видеть ее на экране с выхода видеокамеры, которой манипулировали японцы. Вполне симпатичная, возраста примерно того же, что и он. Волосы белокурые, прямые, ухоженные. Сигарету изо рта вынула в самый последний момент, перед тем как поцеловать Робби в губы. Схватила его руку за локоть и начала расспросы о Мортоне, делах фирмы, общих знакомых. Следом пошел рассказ о сыновьях, служащих сейчас на флоте.